Руководство школы стало задаваться вопросом, подходит ли Робин под требования продвинутой программы. «У него не было базовых знаний по театральному искусству, – говорил Кан. – Все шло на базе интуиции, это больше походило на пародию, а не на творчество». Перед окончанием учебного года Робина попросили освободить место в группе IV и перейти в группу VI. Он согласился.
Благодаря хорошим отношениям Робин стал в чем-то зависеть от своего друга Рива. Они по-доброму называли друг друга братьями, любили посидеть на крыше дома Рива и побаловать себя вином и историями о женщинах. «Многие одноклассники старались поспеть за Робином, – вспоминал Рив. – Я даже не пытался. Порою Робину надо было отключиться и с кем-нибудь серьезно поговорить, а я всегда был готов его выслушать».
В конце первого семестра в Джульярде Робин почувствовал эмоциональный упадок и ощутил себя одиноким и всеми покинутым. Позже он назовет это состояние нервным срывом. Робин не мог себе позволить на Рождество поездку домой в Тибурон, поэтому, когда школа опустела, он на праздники остался в Нью-Йорке – холодном, незнакомом городе, которые стал еще более пустым. «Нью-Йорк казался невыносимо бесцветным и неживым», – говорил Уильямс.
«Однажды я стал рыдать и не мог остановиться, а когда у меня закончились слезы, тело все еще содрогалось, начались рвотные спазмы. В таком состоянии прошло два дня, я дошел до ручки и наконец понял, что у меня есть выбор: я мог либо смыть все в трубу, либо поймать равновесие и расслабиться. В тот момент я был похож на подводную лодку, которая скидывает балласт и всплывает. Но как только я избавился от своих переживаний, то остаток года прошел без тревог», – говорил он.
Робин подружился со своими одноклассниками, снимающими с ним дешевую занимающую весь этаж квартиру в Верхнем Вест-Сайде Манхэттена. Открытое пространство было огорожено шторами, которые не полностью доставали от потолка до пола, что создавало иллюзию спальни, но не личного пространства. «Чем бы ты ни занимался в комнате, об этом знали все вокруг, если только ты не осторожничал», – говорила Фрэнсис Конрой, проживавшая в одной из таких комнат. Здание было в шаговой доступности от кампуса Lincoln Center, хотя это не всегда была легкая прогулка. «Чтобы ничего не случилось, надо было идти домой с кем-нибудь», – рассказывал еще один житель квартиры – Кевин Конрой.
Когда изначальные арендаторы Ричард Левин и Пол Перри в первый раз встретили Робина, тот все еще был представителем калифорнийской богемы, старающимся слиться с толпой, что не очень хорошо ему удавалось. «Как-то нам с Полом пришлось усадить Робина перед собой и сказать, что не надо так часто использовать