– Боюсь, собрать их все невозможно, – покачала головой Дображанская. – Ведущий аукциона рассказывал, что Вильгельм Котарбинский нарисовал их великое множество. Часть его работ до сих пор не найдена, часть утеряна. Он легко продавал их, легко дарил… Потому в Киеве даже в наши дни часто находят новые и неизвестные сепии, эскизы, полотна.
– Значит, нужно найти все, что можно! – оборвала ее Даша.
– Мне говорили, есть еще одна работа, – вспомнила Катя. – Владельцы не пожелали продать ее на аукционе. Ну, а еще больше картин я видела в его мастерской, – Катерина застыла с видом «ну что, мне разорваться, что ли?»
– Жаль, мы не знаем, какая именно картина даст нам ключ к этой тайне. Мы даже не знаем, в чем тайна, – вздохнула Маша.
– «Тайна»! – вскликнула Дображанская. – Так называется третья картина! Сначала я должна съездить в Аукционный Дом!
– Нет, – оспорила Маша Ковалева, – сначала нужно сходить к Котарбинскому. Он же живет за углом! А в Прошлом время стоит, – разъяснила свое предложение она. – Потом – за «Тайной»…
– Прости меня, Маша. – Катерина удрученно нахмурилась. – Сюрприза не вышло. Эту картину, – показала она на экран с ангельской девой, – я собиралась подарить тебе вечером на день рожденья.
– Эту?..
Маша совсем не умела врать – и трех ее разочарованных букв совершенно хватило, чтобы понять…
– Она и тебе не понравилась? – расстроилась Катя. – Нужно было покупать «Духа Бездны»!
– Да, нужно было брать его! – поддержала Чуб.
– Что ты… нет, нет, – замахала Ковалева руками. – Он такой страшный. Все хорошо, мне нравится твой Белый Ангел.
– Забудь про него, – приняла соломоново решение Катерина. – Держи, – сняла она с груди модерновую бабочку-брошь.
Маша протянула сразу обе руки, чтоб принять драгоценный подарок. И на этот раз Дображанской не нужно было слов, чтоб понять, как младшей из Киевиц понравился дар.
Глава шестая
Тайна художника
Дверь в номер Котарбинского была не только не заперта – приоткрыта. Но Катя все равно постучала.
– Войдите… – его голос был тихим.
Катя и пожелавшая сопроводить ее Маша Ковалева зашли в обширную комнату-мастерскую.
Художник сидел у окна на дубовой лавке, сгорбившись, закрыв глаза.
Был он нынче совсем иным – растрепанным и измятым, и крылья его галстука-банта поникли, как у мертвой бабочки.
– Здравствуйте, – поздоровалась Катя. – Я пришла к вам, чтоб закончить портрет.
Он только плотнее прикрыл веки.
– Помните меня? – не стала отступать Дображанская. – Я была у вас вчера… Мы не успели поговорить об оплате.
– Что? Об оплате?! – резко поднял голову он. – Вы намерены оплатить мою работу? Деньгами?
– Вы