Кирюха, открыв дверь, посмотрел на нас с явным неудовольствием.
– Чего притащились? – спросил он, препятствуя нашему проникновению в квартиру.
– Еве надо где-то отсидеться. Понял?
– Опять?! – возмутился Кирюха.
– Не опять, а снова, – отрезала Олеська, он чертыхнулся.
– Почему у меня-то?
– А где? На тебя никто не подумает. Ева, не молчи! – Подруга толкнула меня локтем в бок.
– Короче, Кирюха, дело правда стремное…
– А у тебя других нет, – съязвил он и перешел на шепот. – Между прочим, у меня девушка.
Если он думал этим нас остановить, то зря надеялся.
– Здесь? – спросила она и, решительно подвинув Кирюху, шагнула в квартиру. – Хотелось бы познакомиться.
– Зачем? – зашипел бывший и заметался между мной и Олеськой, в конце концов махнул рукой, затащил меня в квартиру, запер дверь и крикнул: – Оля, у нас гости!
Из комнаты появилась девица с синими волосами. Бровь, нос, губу и щеку украшали серебряные кольца. Кожаная юбка в обтяжку и бесформенная футболка, наряд завершал дурацкий капроновый бант на затылке, который успел сбиться на одну сторону.
Олеська, судя по ее физиономии, осталась довольна – девица укладывалась в определение «тихий ужас».
– Кирюху надо спасать, – заявила подружка вместо «здравствуйте», а Синяя спросила с вызовом:
– Это кто?
– Я его жена. Бывшая, – мстительно сообщила подруга. – А это невеста, тоже бывшая. А вы по вызову работаете? Страшилки на дом?
– Блин, Олеська, заткнись! – рявкнул Кирюха, но впечатление, как всегда, не произвел.
Девушка, окинув нас взглядом, сказала:
– Пока. Я позвоню, – и удалилась ввиду явного перевеса сил.
Кирюха вздохнул, закрывая за ней дверь, но в этом вздохе чувствовалось облегчение.
– На фига лезть в мою личную жизнь? – вопросил он.
Олеська отмахнулась.
– Радуйся, что эта пародия на семейку Адамс ушла. У нее, поди, в пупке еще кило железа, а под юбкой граната подвешена.
– Почему граната? – не понял Кирюха, я, кстати, тоже не поняла.
– От таких только и жди пакостей. В общем, Ева поживет у тебя, – сменила она тему. – Сколько, пока не ясно, но с девицами придется повременить.
В гробовом молчании мы устроились в кухне пить чай, на этом настояла Олеська. Чаю никому не хотелось, Кирюха, вздохнув, достал из холодильника три бутылки пива и поставил на стол.
– Рассказывайте, в какое дерьмо Ева опять вляпалась.
«Точнее не скажешь», – мысленно согласилась я. Именно в дерьмо, именно вляпалась. Господи, ну какого лешего я побежала стекло менять?! Могла бы в следующий свой приход сообщить Олегу, что стекло куда-то делось, хрен бы кто вспомнил, когда и куда.
Подруга взглянула на меня с немым вопросом, вновь повторять свой рассказ не хотелось, но и сказать что-то было надо. Я приняла Соломоново решение: красочно живописала нападение, но