первый урок она провела как в тумане. Ученики это, конечно, сразу почувствовали, обнаглели и, полностью игнорируя ее присутствие, вели себя так, словно они на перемене, а не на уроке английского языка. Когда прозвенел звонок и ученики с радостными криками разбежались, она еще долго сидела в пустом классе, приходя в себя от стыда за проведенный урок. Ей было совершенно ясно, что еще один такой урок – и она уже никогда не совладает ни с одним классом. Сейчас ей было совершенно необходимо отбросить все мысли о Викторе и сосредоточиться на следующем уроке. О Викторе она будет думать вечером. Чтобы избежать вопросов, в учительскую она забежала перед самым звонком. Следующий урок она провела так, как потом проводила все свои уроки: с легкостью, даже, когда это позволяло, с юмором, при полном внимании и участии учеников. После этого урока ученики в ней уже души не чаяли, она стала одной из их любимых преподавательниц и получила ласковое прозвище Тонь-Тонь (от Антонины Антоновны). А в тот первый день, после уроков, Тоня дождалась, когда все учителя разошлись и в учительской осталась только старая преподавательница химии, у которой Тоня еще сама училась и которая всегда задерживалась в учительской, потому что была совершенно одинока и школа была ее единственной жизнью. Тоня подсела к ней и стала невинно расспрашивать про школьные дела и, как бы между прочим, спросила, что случилось с Виктором Марковичем, почему он так ужасно выглядит. Старая химичка, волнуясь и жалея несчастного мальчика (она считала себя такой старой, что почти всех учителей называла мальчиками или девочками), рассказала Тоне трагедию, произошедшую с ним, вернее, с его женой.
– Бедную девочку настолько сломила ее болезнь, что она в ее-то годы превратилась в полную развалину – не может сама ни встать, ни сесть, ни поесть. Ничего не соображает, сидит целый день в своем инвалидном кресле и смотрит в одну точку или спит. Скажи, деточка, почему такая несправедливость: почему такая молоденькая, которой рожать и рожать, превратилась в овощ, а я, никому не нужная, одинокая старуха, живу и даже работаю?
– Ну что вы, Елена Михайловна. Вы всей школе нужны. А она что, в больнице лежит?
– Да нет, конечно. Ты же знаешь, какой у нас Виктор Маркович. Вот во время перемен и бегает домой – благо живет прямо напротив – покормить ее, в уборную отвести. Но что совсем ужасно, деточка, он начал пить. В школу, конечно, всегда приходит трезвый, но у него такой вид… Говорят, он вечерами пьет. Ужас! За что ему такое?! – чуть ли не со слезами на глазах закончила старая учительница.
Тоня заснула только под утро. Мысли ее метались от Виктора к его жене, к себе самой, где они дольше всего и задерживались. «Училкой стала, столько лет ждала, с собой покончить собиралась, через какие муки проходила, сохраняя свою девственность для Виктора… И вот приехала наконец завоевывать… и на тебе! Нарочно не придумаешь… Обрюзгший пьяница с тяжело больной женой?! И это ее судьба?! И, главное, сама надумала… Нет! Такую судьбу я не заслужила». Ей бы очень хотелось разреветься,
