– В окрестностях деревни Ворловки на девушку напал дикий зверь, – выдохнул он в трубку.
Поисковая операция длилась несколько дней. Прилегающие к деревне леса прочесали с собаками. Только болота не смогли пройти. Над недоступной болотистой местностью кружил вертолет, но спасатели так ничего и не обнаружили.
Обо всем этом Виктор рассказал Евгении. Она сидела, чуть раскачиваясь на стуле, и странно улыбалась. Иногда начинала шевелить губами, будто беседуя сама с собой.
– А вот… – ее голос показался ей чужим, она задыхалась, – вот я поняла. Маша свинтила к своей бывшей. Или нашла… новую пассию. Неужели… у нее не хватило духа сказать мне об этом прямо в лицо? Или хотя бы написала! Тряпка! – она не узнавала свой голос и удивилась прозвучавшим фразам; обычно она не употребляла таких вульгарных слов как «свинтила», «пассия», «тряпка».
Виктор, не шевелясь, сидел на краю дивана в другом конце комнаты, сильно ссутулился и смотрел в пол. Его глаза были мокрыми, потерянными. Он вяло помаргивал и шмыгал носом.
Евгения резко встала, зачем-то пару раз взяла и переставила на другое место старый шведский стул, жестко шваркнув изящными ножками о светлый ламинат.
– Да, тряпка, – уже тихо пробормотала она, – вместо того, чтобы быть со мной честной до конца…
И тут она вдруг резко села на истерзанный стул, согнулась пополам от пронзившей ее боли и расплакалась.
Виктор быстро взглянул на Евгению и снова отвел глаза. И когда, наконец, та притихла, он осторожно подошел к ней. Присел на корточки, заглянул в заплаканное лицо.
– Я не знаю, как еще объяснить, – проговорил почти шепотом, – но… это правда.
Она мотнула головой, будто уворачиваясь от его слов.
– И еще, – он не смотрел на нее, взгляд его был потухшим, пустым, – когда мы уезжали, а она оставалась там… она сказала, что если с ней что-то случится… то вот… передать тебе.
Он порылся в кармане и выудил позвякивающую связку дачных ключей.
– Она сказала, – он опять старательно отвел глаза и понизил голос, – что будет ждать тебя… там.
Евгения опять глупо улыбнулась. Зачем ее разыгрывает эта помешанная на мистификациях разудалая парочка? Таким способом Маша хочет проверить ее любовь и преданность? Таким вот мега-дурацким способом? Зачем ей это? Ну, хорошо, она знала, что Маша слегка сдвинутая. Знала это с тех пор, когда ее любимая начала разглагольствовать о своем увлечении мифологическими существами. Это казалось таким милым хобби. Да, в общем-то, это ее экстравагантное увлечение, несомненно, придавало ей некий странноватый шарм. Нет, все это не мешало их любви, скорее наоборот. Евгении так нравилось слушать ее рассказы. Маша говорила о своих излюбленных монстриках, с придыхание, сверкая глазами. И в эти моменты выглядела крайне сексуально и притягательно. После ее рассказов,