– Я… Боже…
Я хватала ртом воздух, мне было страшно в этот момент.
– Тряслась в припадке, как эпилепсия или что-то вроде того. Падая, задела умывальник, рассекла голову. Всё случилось очень быстро. Вот я уже смотрю на себя сверху.
– Что ты видишь?
– Молодая девушка. Лежит на плитке, под головой лужица крови. Меня уже нет там, но тело ещё слегка содрогается. С умывальника стекает несколько маленьких ручейков крови.
– Сколько тебе тут лет?
– Двадцать четыре.
– А год какой?
– Тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый.
– Ты болела эпилепсией?
– Нет, вроде нет. Это геройка. Мы так называли героин. Я борщанула и случился передоз.
– Как тебя зовут?
Впервые меня окутали приятные воспоминания, я улыбалась.
– Муза.
– Так было написано в твоём паспорте?
– Нет. По паспорту я Николай. Шучу. Там я Светлана.
– Ты весёлая, Света. Кто звал тебя Музой?
– Да, я много шутила и смеялась. Мои друзья меня так назвали.
– Кто они?
– Художники.
– Ты тоже художница?
– Нееее, я их Муза!
– Что делает Муза?
– Спит с художниками.
– Сколько их, Свет?
– Восемь.
– Как это происходит? Ты встречаешься с каждым по очереди?
Мне стало очень смешно. Я расхохоталась.
– Неееет, вовсе не так. Какое же это вдохновение, спать с каждым отдельно?
Мы называли это «Грязный четверг». Собирались в четверг, в восемь вечера на квартире Гогена. Ставили мольберт и табуретку. На мольберт – полотно, на табуретку – водку.
Ребята экспериментировали, искали себя в новом искусстве. Считали, что Фрейд – один из ключевых.
– Ты расскажешь как проходил один из таких вечеров?
– Сначала мы пили водку. Я сидела на красном диване, рядом со мной вмещалось пару человек. Один залез ко мне под платье и начал ласкать. Другие не придавали этому значения, продолжали дальше говорить о тенденциях в искусстве, спорить. Второй, Влад, достал и трогал грудь. Тоже не отрываясь от беседы. Остальные подходили и трогали меня, целовали, когда им хотелось. Потом наступал момент, когда кто-то из них заходил дальше. И глубже. Они сменяли друг друга, заполняя меня везде. В эти мгновения художники брали кисти и рисовали. Наносили небрежные мазки на одно полотно. Они считали, что только так можно запечатлеть пик человеческого наслаждения.
– Что ты думаешь об их картинах?
– Я Муза, а не искусствовед. Не знаю…
– Критики оценили подход?
– Нет, кто-то из художников спился, кто-то как я, сторчался. Парочка просто переросли и бросили искусство.
– Что ты чувствовала в эти моменты?
– Что меня любят. Бесконечно и безоговорочно.
– Почему ты начала принимать наркотики?
– Я очень люблю эмоции. Это мой смысл жизни. Мне не нужны деньги, ну, как, минимум на жизнь нужен, но чтоб прям деньги-деньги – не. Впечатлений хотелось.
– Ты