Подобного пренебрежения к властям, конечно, не должно было существовать в принципе. И проповедники, и философы сходились в том, что все должны знать свое место и вести себя серьезно и смиренно, с должным почтением к тем, кто находится выше в утвержденной богом мировой иерархии. Мужчины выше женщин, взрослые выше детей, хозяева выше слуг, люди с независимым доходом выше иждивенцев, титулованные аристократы, расположенные в строгом порядке, выше простолюдинов, а Бог и его служители выше всех остальных. Каждый человек занимал свою определенную нишу в этой структуре, и она могла меняться, когда он из ребенка становился взрослым, а из одинокого – семейным. Брак делал положение человека более почетным, а старость и немощь ознаменовывали собою спад. Место человека в обществе постоянно менялось и получало новые определения от окружающих, напоминая ему о долге перед «вышестоящими».
Такую подавляющую силу и авторитет идее придавал, конечно, элемент божественной организации. Не удача и не обстоятельства определяли, родились вы богатыми или бедными, мужчинами или женщинами. Сам Бог выбирал и структуру общества, и исполнителей всех ролей внутри него. Никакие социальные разделения нашей эпохи в западном мире не имеют такого же веса и психологической важности. Когда одна женщина кричит «какашка у тебя в зубах» соседке, равной по общественному положению, это, конечно, оскорбительно; но вот когда Джон Пай – наш чеканщик монет – говорит нечто подобное человеку в сутане, рукоположенному служителю Бога, это уже куда более серьезный и непочтительный поступок. К счастью, хотя бы «поцелуй меня в жопу» он не сказал – это было бы проявлением совсем уж глубокого неуважения. Неподчинение представляло угрозу божественному плану; то был прямой вызов всему обществу, а не только одному человеку. Перебранка Марии Гоатс и Алисы Флавелл привела к тому, что одна из них подала на другую в церковный суд за диффамацию, а вот слова Джона Пая дошли через церковных старост до консисторского суда лондонского епископа. Недовольство женщин было частным делом, связанным в основном с их репутацией в округе, а вот те же слова, брошенные через общественную границу, требовали намного более согласованной общественной реакции.
Плохие слова вроде «поцелуй меня в жопу» были по сути своей отступлением от правил общественной гармонии, порядка и уважения. Нарушение спокойствия путем насаждения смуты или попыток подорвать власть – вот одна из главных причин, по которым речь могла считаться