Противник ждал Кристофа у розария, один, без секундантов и без оружия, что несколько насторожило барона. В облике графа не было и толики той спокойной самоуверенности, которая так возмутила Кристофа прошлым вечером, заставив его пойти на неистовую дерзость. «Хорошо, что не струсил», – подумал он. – «Хоть пришел».
– Нам не нужно стреляться, – заговорил сходу граф Анреп-Эльмст, глядя Кристофу прямо в глаза и, казалось, не обращая ни малейшего внимания на Рибопьера. – Приношу свои извинения, ежели так угодно.
– Это не передо мной вам следует извиняться, а перед нашими с вами соотечественниками, которых походя обидели, – проговорил Кристоф.
– Вы мститель от лица всего остзейского дворянства? – в голосе Эльмста появилась слабая тень прежнего апломба. – Но зачем вам это?
Адъютант Кристофа выкрикнул:
– Ежели вы трусите, милостивый государь, то так и скажите!
Кристоф посмотрел на него, сделав рукой жест, призывающий к тишине. Анреп, видать, решил продолжить свою мысль.
– Вас попросили драться? – продолжал он. – Или вам заплатили за то, что вы меня убили?
Барон был настолько изумлен этими словами, что даже не сразу нашел ответ.
– Как вы смеете так говорить! – вскричал его адъютант. – Да за такие слова нужно драться немедленно!
Кристоф посмотрел на него раздраженно и перебил своего адъютанта, обращаясь к сопернику:
– С равным успехом я могу спросить о том же и вас, граф.
Анреп-Эльмст отчего-то странно усмехнулся и проговорил:
– А у вас есть большой резон.
Затем он чуть одернул левый рукав своего сюртука, обнажая белоснежный манжет рубашки. В утреннем свете мелькнула золотая запонка в виде алого восьмиугольного креста, который более всего напоминал очертания цветов, в изобилии растущих вокруг и покрытых блестящей утренней росой.
Ливен вспомнил все. Дело не кончилось, и они доведут его до Посвящения. Ежели этот человек может ответить на его вопросы, то он, пожалуй, погодит с дуэлью. И кто знает, какие кары от Братства Розы и Креста, от этих «рыцарей», последуют, если Кристоф убьет противника? Спасибо, что предупредили.
– Объяснитесь, – проговорил он тихо, хотел добавить еще что-то, но оглянулся на своего адъютанта, который выступал «третьим лишним». Под каким бы предлогом услать от себя Рибопьера?
– Он пусть остается, – отвечал Анреп. – Ведь это его тоже касается.
Барон обратил внимание, что выражение лица его помощника стало ровно таким же, какое, верно, было и у него: бледным, сосредоточенным и немного испуганным, но вовсе не озадаченным.