– Я не верю своим глазам… Вы… вы правда научите меня писать? – я сильно—сильно поднял свои брови и посмотрел на лесника. – Но… чем я могу помочь? Мне… мне неловко от того, что я не могу отплатить..
– Позволь я изредка буду читать тебе свои рукописи. Когда я жил в посёлке, по вечерам возле бани я собирал соседских ребятишек и читал им сказки об удалом русском мужике, да о бабах—героинях. Ох, как мне нравились некрасовские женщины! Такими же были и героини моих сказок.
– Какими?
– Сильными, храбрыми, работящими. Ради своих дитяток работали до умору. Сказывал я как—то ребятишкам, как одна баба все время трудилась без отдыху, чтобы ребятишек своих прокормить. Не думала баба о том, как прилечь, да поспать, все работала. А как спину—то выпрямила, глядь, а дети то уже выросли, стоят рядом с инструментом. Велят идти отдохнуть наконец. «Теперь, – говорят, – наша очередь пришла поработать. А ты, матушка, ложись, да отдыхай наконец». Сколько баба не отпиралась, да не противилась, все равно молодцы её почивать уложили. И снилось бабе той, что сам царь грамоту хваленую ей выписал за воспитание ребятишек удалых.
Я молча кивал. Очень уж интересно было слушать про работящую бабу. У нас в посёлке тоже есть несколько таких женщин. А лесник продолжал:
– Вот научу тебя грамоте – дам несколько сказок, сам прочитаешь. А потом расскажешь, какая больше понравилась. Договорились, пострелёнок?
– Договорились.
Я подал руку Великану в знак поддержки и уважения. Он развернул её внутренней стороной вниз и, как следует русскому мужику, пожал. Рука чуть горела, но впредь, когда мы с лесником о чём—то договаривались, я всегда был готов к рукопожатию.
Как же я был счастлив в тот момент! Я верил, что скоро научусь читать, и если мы с мамой встретимся, то я с удовольствием прочту ей несколько строчек её любимой книги! Сам! Хотелось сделать всё возможное ради мамы, чтобы она гордилась мной, чтобы чувствовала настоящую сыновнюю любовь. Я знал, что с помощью моего нового друга у меня все сложится. Как же я был благодарен Великану!
Наши занятия проходили по утрам. Мой друг говорил, что учиться нужно, пока светло и пока мы не устали от физического труда. Я внимательно слушал Великана и пытался запомнить то, что он говорит. Иногда мой взгляд терялся, и я фокусировался на какой—то незнакомой птице или интересной формы ветке. Учитель меня совсем не ругал. Он терпеливо учил меня написанию и звучанию букв, выцарапывая на доске аккуратные небольшие знаки. Он говорил, что я умный малый и совсем скоро уже самостоятельно смогу читать и писать. А я старался