– У меня только трояк.
– Сдай Хомяку, – сказал Бажен. Стас достал из наружного кармана заранее припасенную мелочь, набрал три рубля, и отдал ее Хомяку. Хорошо, что разложил деньги по разным карманам, подумал он. Во внутреннем кармане на молнии у него лежали пятьдесят рублей новыми десятками, припасенными на экстренный случай. Попрощавшись, он встал и пошел спать в свое купе.
Ночью всех разбудил страшный крик. Кричало несколько человек, слышалось топанье ног, звон разбитой посуды, удары об перегородки. Кто-то голосил:
– Сзади, сзади, пацаны, бей сержантов, – в ответ летел отборный мат. Проснувшиеся от криков и шума призывники, как пугливые пингвины, развернувшись головами в проход, наблюдали за событиями. Стас, свесил ноги с полки, и в темноте прислушивался к происходящему. Похоже, это происходило там, где ему наливали.
– Ой, ой, я те дам, ах ты гад, брось вилку, больно, больно, рука, рука, тащи веревку, все, больно, – слышались многочисленные голоса.
Выкрики и шум борьбы постепенно стихали. Прапорщик и сержанты, одержав локальную победу, ходили по проходу и кричали:
– Всем лежать на своих местах, отбой.
Хотя и так все уже лежали на полосатых, комковатых матрацах. Стас, подтянув ноги на полку, повернулся к стенке, и подумал: вовремя я оттуда слинял.
Наутро проснувшись и не открывая глаза, под мерное покачивание вагона, и знакомый с детства перестук колес, Стас подумал, что едет к морю, к солнцу. Но открыв их, он увидел все туже картину, призывников, жующих пищу.
– Стас, спускайся завтракать, принесли сухпаек, – сказал Анатолий, заметив движение на верхней полке.
– Угу, – буркнул он в ответ, – сейчас умоюсь.
Взяв с собой домашнее полотенце, он прошел в конец вагона к туалету. Весь тамбур был завален мусором и окурками, под ногами скрипело разбитое стекло.
– Кажется, я вчера многое пропустил, – подумал он. Толкнув дверь туалета, Стас отпрянул, в нос ударил резкий запах мочи и экскрементов. На полу в слое мочи и зеленых плевков, плавали скомканные газеты, унитаз был настолько загажен испражнениями, что к нему нельзя было подойти, не испачкавшись.
– Как я буду чистить зубы? – подумал он, пойду в туалет в начале вагона.
– А тот туалет открыт? – спросил он курившего у тамбура, махнув рукой в сторону начала вагона.
– Нет, – ответил тот, – прапор закрыл, там только для сопровождающих. С усилием воли умывшись, Стас вернулся в купе и, перекусив, решил немного походить по вагону, размять ноги. Пассажирский поезд, к которому был, прицеплен вагон с призывниками, останавливался на станциях, но из вагона никого не выпускали. Пассажиры этого вагона развлекали себя сами, как могли, где-то разгадывали кроссворды, где-то играли на гитаре и пели «блатняк», а в основном лежали на полках, тупо разглядывая потолок. Дойдя до вчерашнего купе и остановившись,