Ехал Коля с другом по степи по извилистой грунтовой дороге на своей колымаге. А товарищ увидел в небе птицу и говорит: «Смотри – орёл!». Водитель высунулся из автомобиля, чтобы посмотреть и, всматриваясь в небо, спрашивал: «Где, где орёл?». Вот так они угодили в глубокую яму, а Коля ещё несколько минут от сильного удара носом лепетал; «Где, где орёл?». Машина ремонту не подлежала, была разбита в хлам. Нос у героя происшествия с тех пор очень походил на орлиный, его из-за этого и начали называть Коля-Орёл…
Наши животы скручивало и выкручивало так, что хотелось кричать от боли. От туалета мы практически не отходили, наши лекарства не помогали, лишь на короткое время болевые ощущения прекращались, а потом с большей силой возобновлялись.
Мы удивлялись только стойкости нашего друга, который как ни в чём не бывало, периодически открывал пакет с оставшимися пирожками и демонстративно их ел. Мы же не могли смотреть на них, от их вида становилось тошно и больно. Наши проблемы продолжались всю ночь. Только утром стало немного легче, и мы, сев на подоспевшие лесовозы, отправились к верховьям реки, периодически останавливая машины для профилактических мероприятий (бегали с лопаткой в лес). Понятное дело, что наше отравление было связано с золотисто-поджаренными пирогами.
Коля пакет с оставшимися пирожками уложил в свой рюкзак, мы его уговаривали оставить их и не брать с собой, но он был неумолим. Остальные в целях профилактики ничего не ели, провели целый день на колодезной воде. Впереди нас ждал пеший переход, и очень хотелось преодолеть его быстро… Хорошо, что пирожки к этому времени закончились…
Брошенная
«Мы в ответе за тех, кого приручили…» Для многих людей, живущих в нашем городе, этот лозунг ничего не значит. Просто потому, что к животным отношение, как к вещи, к игрушке. Поиграли и выбросили. Сколько бездомных, бродячих, бывших друзей, любимчиков шатаются по посёлкам, городам, образуя стаи, и нередко нападая на своих кровных обидчиков, на людей…
В один дождливый день офицер пограничных войск Митрич подобрал на улице брошенного, обессиленного щенка, как потом оказалось породистого. Он был в таком состоянии, что не мог ни бегать, ни есть. Видно, бывшие хозяева просто выбросили умирающее животное, чтобы не обременять себя хлопотами. Шерсть грязными комьями свисала по бокам. Больные глаза были чуть приоткрыты. Дыхание было частым, при этом щенок чуть-чуть поскуливал.
Митрич