– Что ж, – она сверкнула огромными глазами, ещё более огромными из-за подведённых ресниц, – я сама всё устрою. Ты прав, это судьба.
Он вяло улыбнулся и серьёзно посмотрел на неё. Чандра снова смутилась.
– Расскажи мне о себе, Чандра.
– Да что рассказывать? Я простая девушка из простой семьи.
– Ты ещё не замужем? Прости, если…
– Нет-нет, у нас такие вопросы в порядке вещей. Ты же знаешь, что индийцы чтут традиции… пытаются, по крайней мере. Но некоторые женщины могут получать образование. Я в их числе. А уже потом всё остальное.
– И у тебя есть жених?
– Родители нашли мне кое-кого. Знаешь ведь, как это бывает – они решают всё за нас.
– Я думал, у тебя больше свободы. Как у современной девушки.
– Нет, – она нервно засмеялась, – о чём говорить, если моя бабушка взошла на погребальный костёр моего дедушки и сгорела вместе с его телом.
– Вот это для меня превыше понимания! – сказал Иван.
– Ну, это был её выбор. Дань традициям. Я, конечно, такого бы не сделала.
– Стало быть, ты не все традиции чтишь?
– Не все. Некоторые традиции – просто дурные пережитки.
– Но где допустимо одно нарушение, там допустимо и второе… и все остальные.
– Люди мира – слепцы, которые щупают одного и того же слона, но каждый говорит «это нога» или «это кость», или «это хвост». Это только в фильмах любовь побеждает условия жизни. Боюсь, что европейские мерки тут не годятся.
Повисла тишина, и кофейный запах зашевелил, защекотал что-то внутри. Чандра цокнула донышком стакана об стол и гневно посмотрела в окно.
– И всё же иногда я ненавижу эти традиции, – бросила она. – И хочу быть такой, как ты. Уехать, куда захочу, без контроля, без отчётов. И встречать на пути людей. Если захочется, быть с ними близко, дружить с ними. А если захочется – жить с ними. Так то.
Эта пылкая речь заставила Ивана по-другому взглянуть на милую маленькую индианочку. Носительница внутренней бури. Человек, который не принадлежит нации или культуре. Этот внутренний разлом, разлад, первородный ущерб – вот что носят все люди земли, что объединяет их всех. Так, как может объединять только общая для всех миллиардов неизбежность смерти. Точка, где сходятся фокусы всех лучей. Её бабушка взошла на погребальный костёр её дедушки. Бедная, бедная бабушка, – думал Иван.
– Так что там с рисунками? Ты передашь мне их? – голос Чандры заставил его вздрогнуть. Бодрый и настойчивый. Ему вдруг представилось, что такой голос был бы у матери его детей, зовущей их домой с улицы.
Он без промедления передал ей альбом рисунков и вложил туда свои контакты.
– У моих друзей в общежитии есть комната. Если тебя не испугает шум Калькутты…
Иван на правах постояльца заселился в тесную конурку студенческого кампуса. Между железной дорогой и серой стеной до неба. В окно он видел,