не хотев их Плеядами звать.
А теперь, в небе звёзд мириады,
давят на душу грустью-тоской:
пусть Стожары родней, но созвездье Плеяды
это память о службе морской.
С молодецким задором и жаром
рассказать всё хозяин был рад.
И, как прежде, над домом сияют Стожары,
а над морем Плеяды горят.
Снова глубина!
Было времечко когда, солнце было жарче,
и луна была круглей и красней заря…
Но, нет в памяти моей панорамы ярче,
как уходит «пароход» бороздить моря!
Произвёл старпом доклад: – Мол, в поход готовы!
Визг сирены перекрыл рык от ревуна:
сходни брошены на пирс, отданы швартовы…
Значит, снова – океан! Снова – глубина!
Вроде бы давно пора нам остепениться,
подвести итог годам, прожитым не зря!
Только с памятью как быть, коль ночами снится,
как уходит «пароход» бороздить моря!
Просыпаюсь от того, что увидел снова
и с улыбкой не могу отойти от сна:
сходни брошены на пирс, отданы швартовы…
Значит, снова – океан! Снова – глубина!
Прóклятая память
Прóклятая память
Опять… Опять – холодный пот!
И дрожью так колотит тело:
точно станковый пулемёт
в руках молотит оголтело.
Сквозь сон – уже не стон, а хрип…
В глазах – от трассеров гирлянды…
Когда: – Да лучше б я погиб!
уже не просьба, а команда.
В виски дубасит ледоруб…
И в пересохшем рту так гадко…
Но ты, касаньем лёгким губ
с меня снимаешь лихорадку:
« – Ну, что ты милый, это – сны…» —
и обовьёшь меня руками…
Чем тише отзвуки войны,
тем громче прóклятая память!
Субботний вечер… Пятачок…
Субботний вечер… «Пятачок»…
Танцуют пары под гармошку.
Слегка поддатый мужичок
набил махоркой «козью ножку»,
девчатам хитро подмигнув,
частушку спел о тёмном лесе
и, взявши под руку жену,
пошёл домой… Уж, скоро, десять…
Аккорд последний взвился ввысь
и стих, в деревьях замирая…
Со смехом пары разбрелись
скамейки «с боем» занимая:
здесь – поцелуй, там – шепоток,
тут – поругались, но не очень…
К жене прижавшись, мужичок
вовсю храпит… Второй час ночи…
Туман курится над рекой
и тянет с берега прохладцей…
Пора б влюблённым на покой,
однако нету сил расстаться…
И мужичонка, сном объят,
глаза