В этот момент губы старой дамы зашевелились, и Ивонна тут же выбросила из головы все эти глупые философствования.
– Полетта, это Ивонна. Все хорошо, душечка… Я приехала, чтобы забрать вас, и…
– Я умерла? Это наконец случилось? – прошептала она.
– Конечно, нет, милая моя! Конечно, нет! Вовсе вы не умерли, еще чего!
– А… – прошептала Полетта, закрывая глаза. – Ах…
Это ее «ах» было просто ужасным. Короткое «ах» – и столько разочарования, отчаяния и уже смирения.
Ах, я не умерла… Ах так… Ах, тем хуже… Ах, простите меня…
У Ивонны было другое мнение:
– Ну же, Полетта, мужайтесь! Нужно жить! Все-таки нужно жить!
Старая женщина едва заметно осторожно повела головой справа налево. В знак печального, но явного сожаления. В знак несогласия.
Возможно, впервые…
И наступила тишина. Ивонна не знала, что ей сказать. Она высморкалась и с нежным участием вновь взяла руку.
– Они отправят меня в богадельню, так ведь?
Ивонна подпрыгнула.
– Боже, конечно, нет! Вовсе нет! Зачем вы так говорите? Они вас подлечат, только и всего! Через несколько дней будете дома!
– Нет. Я точно знаю, что нет…
– Вот еще новости! И почему, скажите на милость, дорогая моя девочка?
Санитар знаком попросил ее говорить потише.
– А как же мой кот?
– Я о нем позабочусь… Не беспокойтесь.
– А мой Франк?
– Мы позвоним ему и позовем его, сейчас же. Я возьму это на себя.
– Я не знаю его номер телефона. Я его потеряла…
– Я отыщу!
– Нет, не нужно его беспокоить… Он так много работает, вы же знаете…
– Да, Полетта, я знаю. Я оставлю ему сообщение. Знаете, как это сегодня заведено… У всех ребят есть сотовый телефон… Никакого беспокойства…
– Скажите ему, что… что я… что…
Она задыхалась.
Когда машина, одолев подъем, подъезжала к больнице, Полетта Лестафье прошептала со слезами: «Мой сад… Мой дом… Отвезите меня домой, пожалуйста…»
Ивонна и молодой санитар уже успели встать.
– Когда у вас были последние месячные?
Стоя за ширмой, Камилла выбивалась из сил, натягивая джинсы. Она вздохнула. Знала ведь, что врач задаст этот вопрос. Была просто уверена. Была к нему готова… Влезая на эти чертовы весы, заколола волосы тяжелой серебряной заколкой, сжала кулаки и вся подобралась. Она даже слегка подпрыгнула, надеясь подтолкнуть стрелку еще хоть чуточку вправо… Увы, все было тщетно, и сейчас ее начнут «прорабатывать»…
Она поняла это по тому, как хмурился доктор, пальпируя ее живот. Все вызывало у него неудовольствие – выступающие ребра и кости таза, нелепая крошечная грудь и тощие ляжки.
Она