– Какой Париж замечательный город! – не к месту воскликнула Кристина. Что в переводе, конечно же, означает: «Я хочу в Париж!»
Почти весь вечер она мило скучала, какое-то время ей это даже нравилось, но потом надоело.
– Я хочу в Париж!
Что в переводе, конечно же, означает: «Ну, когда же и мы полетим в Париж!»
Следующую фразу Кристина говорит уже с вызовом и как-то подозрительно сильно обнимая мою шею:
– Ну, когда же и мы полетим в Париж!
Что в переводе означает непереводимую игру слов с использованием гламурного мата.
Я не стал дожидаться, когда изящная нецензурщина оскорбит слух ни в чем неповинных хозяев этой вечеринки, и сказал:
– Твое черное вечернее платье очень подойдет для нашего посещения Гранд-Опера!
– Хотя ты в одежде абсолютно не разбираешься, но в данном случае ты прав, – согласилась Кристина.
Иринка меня подначила:
– Думаю, для вечера в Гранд-Опера можно и новое вечернее платье купить.
– А вот ты разбираешься в одежде, и поэтому с тобой я согласна еще больше.
– Итак, я все понял, и мы идем покупать вечернее платье!
Интересно, я пообещал Кристине поездку в Париж или все-таки можно будет отделаться еще одним вечерним платьем?
Мне очень легко с Кристиной. Иногда мне кажется, что я все время играю с ней, как когда-то в детстве играл с котенком. Я бросаю ей слова, как когда-то бросал фантики пушистому Барсику. Чтобы легко жить с Кристиной, достаточно лишь придумывать игру из всего, что нас окружает.
– Послушай, Иринка, если у меня есть мысль, то, пока я ее не выскажу, она, как соринка в глазу, мешает мне спокойно смотреть на мир.
– Ладно, успокой свое зрение, если, конечно, твоя мысль не слишком пошлая.
Вошел Стас:
– Будь осторожнее с ним: он занимается рекламой.
– Я понял, Иринка, кого ты мне напоминаешь. Ты – птица, яркая птица, обустраивающее свое гнездышко, и в тоже время ты – птица, готовая в любой момент улететь из гнезда. В этой готовности улететь в любой момент есть особая притягательность, заставляющая ценить любой момент твоего нахождения в этом гнездышке. Но, если ты вдруг