Окно находилось очень высоко, и своими размерами не оставляло шанса на побег. Единственное, о чем я точно знала, что мы находимся в какой-то глуши: лес или заповедник. Едва-едва шелестел ветер, но ни звуков машин, ни шума волн слышно не было.
«Это все сон, он все еще продолжается», – пыталась я себя успокоить. – «Нужно заснуть еще раз, и тогда я проснусь дома у Риты».
Вдруг я услышала, как замок закряхтел. В комнату вошла невысокая тень и так же тихо закрыла за собой дверь.
– Не бойся! – прошептал силуэт, и в голосе его я узнала Монику. Тут я подумала, что раз у нее с собой ключи, то нужно втереться в доверие и выкрасть их. Но в тот момент мне было так плохо, что я ничего не могла делать, лишь скрючившись дрожать и тупо пялиться в стену.
Моника подошла к тумбе, сбросила на нее темный плащ и, оказавшись в просторной ночной рубашке с длинным рукавом, не спрашивая разрешения, залезла ко мне в постель. Она дотронулась ладонью до моего лба.
– Бедненькая… Знобит?
Я утвердительно кивнула.
– Это нормально. Значит, организм борется. Я тебя вылечу, Адена, – она взяла меня за плечи и прижала к себе. Резкие движения снова стрельнули мне в шею, и я застонала.
– Ничего, что я пришла? Подумала, что тебе сейчас больно и одиноко.
– Мо.
– Мо? Давно меня так никто не называл.
– Спаси меня.
– Не могу. По крайней мере, не сейчас.
– Почему?
Я дышала ей в плечо, и эти объятия малость успокаивали. Вот уж правду говорят, как только к побитой собаке кто-то проявляет нежность, она забывает обо всех пережитых страданиях. Моника скрестила руки на моей спине, и тепло ее кожи немного помогло избавиться от колотящего все тело озноба.
– Я не могу ослушаться хозяина.
– Он держит тебя силой?
– Нет, просто я его очень сильно люблю и никогда не смогу покинуть. И, хотя не одобряю многих его решений, против делать не могу.
– Что ваш хозяин за человек? Куда я попала?
– Ох, мисс