Мохнокрылка наконец-то проснулась с отчаянным визгом, который Чи Хён едва расслышала за ревом ветра. Обессиленная совомышь взлетела с перевязи и захлопала крыльями перед лицом хозяйки. Чи Хён оценила предупреждение демона, но и сама уже прекрасно понимала, что это была не лучшая идея – пробежать последние десять метров до подножия стены.
Никто из четверки не спешил напасть, враги выжидали, когда она первая бросится на них, а сами разошлись на расстояние, позволяющее ее окружить. Они оказались смышленей большинства своих сородичей, а значит, и опасней. Хотя враги и не носили шлемы, да и броня казалась не такой мощной, как у других, клинки их выглядели острыми. Один из четверки потрясал огромным арбалетом.
Глаз Чи Хён слезился от ветра, но она заметила, что лица у них почти человеческие, более гладкие, чем у большинства других монстров, а в приоткрытых ртах не видно клыков. Чи Хён сосредоточила внимание на самом опасном противнике, на высокой женщине, вооруженной глефой. Та уперлась древком в землю перед собой и подняла вверх руку в перчатке как раз в тот момент, когда Чи Хён замахнулась дротиком, чтобы вонзить его прямо в рычащий рот женщины, а потом уже выхватить меч. Что бы они ни задумали, Чи Хён не поддалась на уловку, а то, что она принимала за вой ветра, оказалось ревом черного клинка, требующего напасть как можно скорей и убивать, убивать, убивать этих тварей, и она уже собралась метнуть дротик в растерянное лицо врага, но вдруг поскользнулась.
Один из монстров сделал ей подножку, Мохнокрылка не смогла защитить хозяйку, и все тут же набросились. Их было четверо, а Чи Хён совсем ослабела, но она заметила, что все они старые – старые и слабые, и она продолжала отбиваться, пинаясь и рыча. Попыталась ударить головой в зубы желтокожему мужчине, как только тот наклонился к ней, и укусить за руку старую каргу, прижимавшую что-то к ее рту. Нет, не ко рту, а ко лбу, что-то холодное и мокрое.
Рычание затихло, как только они произнесли какое-то хитрое заклинание. А Мохнокрылка кружила над головами нападавших – единственный маяк в пустом небе над пустым морем.
– Чи Хён… – повторяли они. – Генерал Чи Хён…
Она была так поражена, что не смогла ничего сказать, но прекратила сопротивляться; ее перевозбужденный мозг наконец-то распознал настоящих людей, а не монстров, и эти люди обращались к ней. Ее имя звучало чуждо в устах четверых стариков – трех женщин и одного мужчины, – но беспокойство на морщинистых лицах сменилось облегчением. Даже радостью. Старик заплакал. Руки, прижимавшие Чи Хён к земле, теперь помогли ей сесть. Это был сон, один из тех снов, каких она не позволяла себе уже так давно, что