– Нет. Мне жаль.
– Почему?
– Потому что мы не помирились прежде, чем он умер.
И мы продолжили выискивать медвежьи тропы, но не нашли больше ни одной; так что мы взяли мертвых собак себе на плечи и повернули домой.
8
Лондон, четырьмя годами ранее
Нельзя было сказать, что Шон и Том поставили крест на своей дружбе, хотя они уже два года не встречались и не разговаривали друг с другом. Но теперь Шону был нужен Том и, хотя Том этого еще не знал, ему тоже был нужен Шон. Потому что предложение его старого друга давало бесценную, уникальную возможность, которой он едва ли мог пренебречь, – шанс защитить Арктику и хоть раз в жизни получить за это хорошие деньги.
Шон позвонил Тому, решив не возиться с перепиской, и застал его в приподнятом настроении, когда тот возвращался в кебе из аэропорта в Ричмонд после дальнего путешествия к одной ушедшей под воду народности в Тихом океане, и Шон дал понять, что знает, о чем идет речь. Том был удивлен и искренне радовался, услышав его, проявил большой интерес, узнав, что слухи о продаже земли на северном архипелаге были правдой. Не земли, поправил его Шон, а только собственности. Речь о Мидгардфьорде.
– Серьезно? Ты это покупаешь?
– Когда ты будешь дома? Хочу отправить тебе кое-что почитать.
– Давай прямо сейчас. Мне уже не терпится.
– Я хочу отправить бумажную версию.
Шон также намеревался отправить кое-что еще. Вызвав курьера, он снял со стены своего домашнего кабинета маленькую фотографию в рамке. Он купил ее, будучи еще студентом Оксфорда, и с тех пор не расставался с ней, даже в течение двух лет заграничной стажировки у Кингсмита, когда все его пожитки умещались в одном чемодане.
Со снимка цвета сепии на него смотрели два лучших друга-полярника – Кнуд Расмуссен и Петер Фрейхен, их сфотографировали где-то в арктической Гренландии примерно в 1925 году. Шон нашел снимок в лавке старьевщика и собирался подарить Тому, который просто бредил этой парочкой в то время. Но едва Шон приложил фотографию к своей стене, ему захотелось оставить ее, хотя сам он был больше увлечен Британской арктической воздушной экспедицией 1930 года под предводительством эффектного и трагичного Джино Уоткинса с его ватагой золотой. Но Расмуссен и Фрейхен уже были легендой и словно обладали силой некоего тотема, и это ему нравилось.
– Должно быть, где-то в Гренландии, – мечтательно сказал Том, глядя на новое сокровище Тома с восхищением и завистью. – На пути к Туле. Если она тебе когда-нибудь надоест…
Двадцать лет спустя Шон сунул фотографию в папку вместе с деловым предложением и передал курьеру.
В Оксфорде их дружба переживала расцвет, но потом, когда они оставили кампус и каждый избрал свой путь, всякий новый шаг отдалял их друг от друга. Теперь они не просто рисовались,