С наступлением второго вечера молодая переходила в свою новую саклю, под прикрытием подруг, вооруженных палками, и молодой обязан был на этот раз силой выручать свою жену. Он приглашал нескольких товарищей, также вооружавшихся палками, но не имевших права наносить удары. Под градом палочного дождя, часто весьма сильного, молодой прорывал с несколькими товарищами строй ожесточенных девушек и выручал жену.
– Выручил! Выручил! – кричал он, хватая в свои объятия ту, за которую перенес много весьма сильных побоев.
Брак не имеет никаких прочных оснований в семейной жизни абхазца. Правда, родственники замужней женщины защищают ее от произвола мужа, но защита эта слаба и ничтожна. Муж может прогнать свою жену, когда ему вздумается, и взять себе другую. Он считает совершенно естественным развестись с такой женой, которая часто и продолжительно болеет, или такой, которая не родит ему сына. В первом случае, переселившись опять к своим родственникам, она, по выздоровлении, не теряет еще права возвратиться в дом мужа, но во втором такой возврат редко бывает возможен. Муж, во время отсутствия жены, берет себе другую, живет с нею, приживает детей, и случается, что если первая жена решится возвратиться к мужу, то застает дома целое чуждое ей семейство.
Впрочем, подобное происшествие никого из семьи не поражает: она остается, и муж живет с обеими. Такие случаи одинаково встречаются как у христиан, магометан, так и у язычников.
Обычай подвергал женщину самой деспотической власти мужа. В случае неверности жены муж имеет право убить ее, не подвергаясь за это ответственности ни перед судом, ни перед ее родными. Такая женщина если не поплатится смертью, то изгоняется навсегда из дома мужа.
В домашней жизни все почти хозяйство лежит на обязанности женщины. Весь тяжкий и грязный труд как собственно в Абхазии, так и в горах исполняют женщины. Муж знает винтовку, кинжал да шашку, а жена все остальное. Если бы даже случилось, что убогая крыша сакли абазина протекла, то наездник скорее решится погибнуть от дождя и сырости, чем запачкать руки в глине и замазать дыру в крыше. Он считает преступлением взяться одною и тою же рукою за кинжал и потом за тряпку. Вся забота жителя гор состояла в уходе за конем и оружием – это его честь и слава, жизнь и пища. Все его желания заключались в приобретении лихого коня и хорошего оружия. Конь – все для абазина: родина и друг; это предмет всех его дум, всех забот. «Владеть хорошим конем и красоваться им на праздничных играх да обгонять соперников и, с громким хохотом, стегать в эти минуты своей плетью плохих скакунов, принадлежащих товарищам» – вот мечты, которые кипятили кровь в жилах горца. Точно так же за дагестанский кинжал и трапезундскую винтовку абазин изменял клятве, попирал семейные начала, продавал родное детище и, случалось, отправлял в джехенем (ад) родного брата. Он мог ходить босой, в лохмотьях, но, если при этом был перетянут, хотя бы «по собственной шкуре», кушаком с серебряным