Впервые на Пирене я сварил суп из земных концентратов. Пока я ходил за водой, включал насос и возился у печи, Тхэн не отрываясь наблюдал за мной, не по-человечески поворачивая голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов.
Суп я разлил в две миски. Одну поставил перед Тхэном на землю, положил ложку; а сам сел напротив и принялся есть из другой.
– Попробуй, – предложил я ему. – Конечно, сублимированный суп уступает по вкусу натуральному, но столь же калориен.
К моему удивлению Тхэн осторожно взял миску, потом ложку (никогда до этого он ложкой не пользовался – обычно ел руками, а юшку выхлёбывал через край) и стал есть. Явно копируя меня. Но получалось у него плохо. Суп выплёскивался не только из ложки, но и изо рта, растекаясь по рукам, бороде, груди, обливая ноги. Когда он вычерпал весь суп, пожалуй, только спина осталась не забрызганной.
– Пойди, искупайся, – посоветовал я, собирая посуду.
Тхэн и не подумал пошевелиться. Но когда я понёс грязную посуду к реке, он встал и, покачиваясь, неуверенно двинулся за мной. Словно никогда до этого не ходил.
Я вымыл посуду и снова посоветовал ему искупаться. И опять он никак не отреагировал на мои слова. Стоял и молча наблюдал за мной. При этом я заметил, что радужки у него намертво застыли посреди глазных яблок, и если ему нужно было куда-то посмотреть, он поворачивал голову. Как андроид с жёстко установленными фотоэлементами.
Я включил насос и окатил Тхэна водой из шланга. Он пошатнулся и чуть было не упал. Но не от неожиданности – он даже глаз не закрыл, когда в них попала струя. Просто напор воды нарушил его равновесие.
Мне очень хотелось забраться в палатку, чтобы хоть одну ночь выспаться по-человечески, но я пересилил себя и, как обычно, расстелил спальник на земле. И, так как заговаривать насекомых в эту ночь было некому, опрыскал всё вокруг репеллентом. Вернувшиеся в сумерках с пастбища долгоносы жалобно заскулили и, недовольно взбрыкивая, ушли в ночь.
«Как бы не разбежались», – привычно подумал я. Впрочем, кажется, теперь это не имело никакого значения.
Приняв две таблетки тониспада, я лёг на спальник вверх лицом. Так лучше всего было наблюдать за Тхэном и не упускать его из виду.
Тхэн долго стоял метрах в пяти от меня, чётким силуэтом вырисовываясь на фоне звёзд, но затем всё-таки сел. Спиной к реке, лицом ко мне. Как видно, вести сегодня переговоры с Колдуном он не собирался.
Две таблетки тониспада позволяли отдыхать, не закрывая глаз. Я словно раздвоился. Почти весь мозг спал, бодрствовала лишь та его часть, которая ещё в реликтовые времена среднего карбона заставила моих земноводных пращуров в поисках спасения от хищников выбраться из воды и утвердиться на суше, а потом весь последующий эволюционный период охраняла от исчезновения. Я знал, что сплю, но одновременно с этим видел