За это время мы преодолели более трети пути, пересекли ещё одно лёссовое плато и вышли в долину среднего течения Нунхэн. Здесь в реку впадало несколько притоков, и она, по-прежнему оставаясь мелкой, раскинулась в ширину чуть ли не за горизонт, изобилуя многочисленными островами нанесённого лёсса. Великая Река текла по долине спокойно и неторопливо, но её вялый ход был обманчив. Раз в пять-семь лет острова полностью перекрывали ей путь, и тогда река меняла своё русло. Массы воды устремлялись в долину, сметая всё на своём пути. Иногда новое русло Нунхен уходило за сотни километров от старого, и практически вся долина на аэровидеосъёмке напоминала поверхность старого мёртвого дерева с содранной корой, под которой усердно потрудились древоточцы.
Острова и берега густо поросли высокой травой, кое-где виднелись кусты и низкорослые деревья. Я с недоумением оглядывал окрестности. Когда Ниобе показывал мне видеозапись места в среднем течении Нунхэн, где он поймал свою «скорбящую вдову», берега реки выглядели удручающе голыми.
В этот вечер мы разбили лагерь в рощице редколиственных деревьев, дававших какую-никакую тень. Пока я устанавливал автоматический сачок, Тхэн развьючил долгоносов и отпустил их пастись. При этом он, как всегда, разговаривал с животными, предупреждая, чтобы они далеко не отходили от лагеря, потому что неподалёку бродит тигр. Вообще мой проводник постоянно что-то бурчал себе под нос, обращаясь то к долгоносам, то к реке, то к траве, деревьям, солнцу, пустыне… Причём разговаривал он так, будто вёл диалог, а я просто не слышал собеседника. Вначале пути это меня веселило и развлекало, но потом я привык и перестал обращать внимание.
Закончив установку сачка, я достал из спальника дневник и, насилуя себя, записал новые координаты, километраж сегодняшнего пути, дневную температуру и атмосферное давление, хотя все эти данные автоматически отмечались на моём запястном календаре. Но, как ни силился, описать безликий день у меня не хватило фантазии. Тем временем Тхэн поймал хрящевую черепаху, собрал каких-то трав и кореньев и сварил суп. И я был чрезвычайно ему благодарен, когда он, позвав ужинать, прервал мои мучения.
Наученный горьким опытом, я теперь наливал суп в отдельную миску и только тогда солил его. Тхэн на словах не возражал, хотя каждый раз неодобрительно качал головой.
Мы уселись по разные стороны костра и стали есть. Я – ложкой из миски, а Тхэн – прихлёбывая суп через край глиняной чаши.
– Сахим, – проговорил Тхэн, – давайте переберёмся на другой берег. Я высмотрел здесь хороший брод. С острова на остров…
– Зачем? Там что, бабочек больше? – спросил я чисто из чувства противоречия. Я и сам собирался где-то здесь переправляться на тот берег, потому что километрах в ста вниз по течению на этом берегу находилось селение племени нухолосов. А встреч с аборигенами я намеренно избегал.
– Долгоносы