– Очень просто. Я приду и скажу, что хочу другого руководителя.
– Не горячись, – ответил Маковецкий, усмехаясь наивности Брагина. – Во-первых, ещё неизвестно, куда приведет этот путь, возможно и в тупик. Во-вторых, если это не тупик, то работать в этом направлении ещё не год и не два. А учёная степень тебе нужна уже сейчас. И, в-третьих, Купидонов-Антакольский – человек опасный. Это человек-каток. Если ты только бросишь тень на его репутацию, он тебя переедет и глазом не моргнёт. Я бы не хотел, чтобы твоя судьба закончилась столь трагично.
– Что же делать?
– Точнее сказать, чего не делать. Не делать глупостей. Не делать катастрофу из временных неудач, как бы катастрофично они не выглядели. От тебя сейчас требуется выдержка и терпение.
– Сколько же терпеть, Анатолий Николаевич! – горячо воскликнул Брагин. – А если это дело моей жизни?
– Слушай меня, Игорь. Я расскажу тебе одну историю. Давно, лет двадцать назад, работал в этом институте один молодой человек. Твой тёзка – Игорь. Пришла тогда ему в голову идея использовать лазер для записи информации. По тем временам – идея фантастическая, если не сказать утопическая. Магнитная запись достигла совершенства. А лазеры были размером с приличный письменный стол. Но молодой человек решил не сдаваться. Он стал фанатиком одной идеи. Решил всем доказать свою правоту.
Маковецкий остановился и глубоко вздохнул, как бы переводя дыхание.
– Строптивый молодой человек стал доставлять много хлопот руководству. В наказание за свою строптивость он стал бессменным чернорабочим на всех институтских стройках и сельхозработах. Его сверстники уже защищали диссертации. Некоторые уже побывали в заграничных командировках. А молодой человек всё продолжал доказывать свою правоту. Не имея возможности нормально работать днём, он делал эксперименты подпольно ночью. Один из таких ночных экспериментов закончился трагически. Возник пожар, в котором молодой человек погиб. Сгорело всё его оборудование, вместе с идеей.
Маковецкий вновь остановился, замолчал и поднял глаза в небо, будто бы изучал верхушки тополей.
– Вы его знали? Вы с ним работали? – почти шёпотом спросил Брагин.
– Нет. В то время я работал в другом месте, – ответил Маковецкий несколько изменившимся голосом. – А молодого человека я знал. Это был наш сын.
Маковецкий замолчал. Молчал и Брагин, потрясённый рассказом. Пару минут они шли молча.
– Я рассказал тебе это для того, – нарушил тишину Маковецкий, – чтобы ты понял, что с тех пор мало что изменилось. Всё те же люди по-прежнему работают здесь. Они сами себе выдали индульгенцию, переложив свои грехи на прежнее время. Они, конечно, уйдут. Но произойдёт это не сегодня и, может быть, не завтра. Наука, это страна долгожителей. Но они уйдут, это дело времени. Вопрос в том, кто придёт им на смену. Такие же, как они, беспринципные дельцы от науки, или бескорыстные искатели.
– А вы как думаете?
– Когда