– Ведь хороша? – Зоя приподняла и потрясла свои груди. – Двадцати лет как будто и не было. А ты, увы, постарел!
По-правде сказать, выглядела г-жа Сукова отвратно. Все-таки, 37 лет – отнюдь не расцвет девичества. Сухая, поджаренная в солярии, как гренка. Кожа на лице натянута, типа, на полковом барабане.
– Хороша… – смущенно пробормотал я.
– Вот! – Зоя вознесла указательный палец. – Именно поэтому я должна каждый миг видеть себя во всей красе.
Орангутанги (или гориллы) нас живо расковали, и мы оказались за пиршественным столом. Передавленные наручниками запястья и лодыжки жалобно ныли.
– Кушайте и рассказывайте! – ободряюще оскалилась Зоя. – Извините, я буду вкушать только овсянку. Диета.
– Мне тоже овсянки! – сиреной взревел Горбунок.
– И зебре, – совсем не подивилась говорящему млекопитающему певица. – Обслуга! Слышите? Нашему четвероногому другу ведро «Геркулеса». Юрочка, Козлик, я тебя слушаю…
Я Зоеньке все рассказал.
К голому виду Суковой привык быстро. Сидел словно на нудистском пляже, где вид чужих гениталий столь же возбуждающ, как росчерк по небу острокрылых чаек.
– Я по тебе, Козлик, в школе сохла, – Зоя вдруг загрустила.
– Ах, молодость-молодость, – отреагировал я.
– Видишь, какого великолепия добилась я за эти годы? – певица обвела зал загорелой рукой. Десятки холуев склонили рожи на податливых шеях. – У меня «золотые» и «платиновые» диски. Я – кумир миллионов. А ты – какой-то вулканолог… Затрапезный плейбой… Зря не откликнулся на мою любовь! Был бы сейчас в шоколаде.
– Юра – не какой-то вулканолог и плейбой, он – легенда! – вступился за меня Горбунок.
– Разве под его окнами стоят тысячи фанов?
– Один вопросик, мадам… – джинн врезался в нашу беседу со своей всегдашней бесцеремонностью. – Орды фанатиков под окнами грезят узреть в окне край вашей божественной одежды. Вы же ослепительно голы. Это как?
– Ах, пустое… В доме бродят десятки моих двойников. В отличие от меня, им лет по 17-ть. От них я отличаюсь только своей гениальностью. А выглядим мы – туз в туз. Скорее всего, я даже моложе… Вот они-то и мелькают в окнах, тешат одеждой толпу.
– А по поводу свадьбы со Смертью? – попытался я перевести беседу в конструктивное русло.
– Даже не знаю… Захочу ли я взглянуть в ее белые глазоньки?
6.
– Вполне рабочий момент! – заржал Горбунок. – Пройдет все тип-топ. И наш Юрочка станет бессмертным. Типа, зуб даю, Горца.
– А меня нельзя сделать нетленной? – сощурилась г-жа Сукова. – На кого, спрашивается, оставлю я своих поклонников?
Джинн пыхнул беломориной:
– Это вряд ли… Договор был только о Юре.
– Тогда на эту свадьбу прибыть я никак не могу! – развела руками Зоя Сукова. – Судите сами, где я и где вы?
– Где? – мотнул ушами африканец.
– Я –