На заседании, проходившем вечером 21 июня 1919 г., по предложению Н.Н. Козьмина комиссия постановила созвать Сибирское совещание в составе 11 представителей городских самоуправлений, 11 представителей от земских самоуправлений, 2 представителей от вузов Сибири, 5 представителей от казачьих войск, 5 представителей от сибирских инородцев (по одному от томских татар и алтайцев, якутов, бурят и двух от киргизов). 9 августа 1919 г. на совещание были приглашены представители казахских и дальневосточных националистов, выразивших желание в качестве отдельных автономных единиц войти в состав России и, соответственно, не согласившихся на общесибирскую интеграцию104.
Игнорируя их мнения, Козьмин 23 августа 1919 г. сделал доклад об автономии Сибири, где утверждал: «Территория будущей автономной Сибири должна охватить территорию Сибири от Урала до Охотского моря. Дальний Восток, как слабозаселенная область, не может претендовать на самостоятельность. Киргизы находятся в таких хозяйственных и географических условиях, что вынуждены будут силою вещей присоединиться к Сибири, к чему их властно толкают их экономические интересы. На самостоятельное существование киргизы не способны, но можно думать, что присоединение их к Сибири должно состояться на особых условиях».
Попытка сибирских националистов дать старт процессу государственной суверенизации Сибири, используя работу комиссии по подготовке выборов в Национальное собрание, добиться образования сибирской автономии с широкими политическими полномочиями в условиях колчаковского политического режима потерпела полный провал. Это объясняется рядом причин.
Во-первых, большинство работавших во властных структурах представителей интеллигенции разделяло ценности русского национализма, лежавшие в основе идеологии колчаковского режима, и выступало против притязаний малочисленной группы сибирских националистов, пытавшихся легальным путем в условиях чуждой для них идеологии интерпретировать и отстаивать сибирские интересы.
Во-вторых, распространению идеологии сибирской интеграции препятствовали национализм отдельных коренных сибирских народов и региональные устремления интеллигенции Дальнего Востока, считавшей свой край самостоятельным от Сибири регионом.
В-третьих, в условиях военной диктатуры и политической цензуры сторонники сибирского областничества не могли свободно пропагандировать в печати свои идеи. Областнический журнал «Сибирские записки» отказался обсуждать проект Козьмина «Схема организации Сибирского автономного областного устройства», так как журнал был отдан военной цензуре105.
В-четвертых, в условиях колчаковской политической системы областники не были едины и между некоторыми из них из-за расхождения в политических взглядах шла острая борьба, вылившаяся на страницы периодической печати.
Журнал