В ответ на такие речи я молча хлопала глазами, искренне надеясь, что «откормленная» – это комплимент, а я все-таки больше «новенькая», чем «неудачница».
Вдруг, откуда-то из-за камней бесшумно вынырнула небольшая белоснежная яхта с мотором. Ник вжался в мокрый песок, будто пытаясь провалиться. Чирока со скоростью света нырнул в мою сумку.
– Привет! – закричал Тимка, размахивая Никиткиной рубашкой, словно болельщик флагом, – эй, пираты!
– Тимофей! Прекрати немедленно! – зашипела я, – а то они тебя заберут!
Ребенок даже обрадовался такой перспективе, однако, лодка круто развернулась и прибавила ходу в открытое море. Наверное, нас заметили на борту. Новенькая яхта стремительно превращалась в яркую белую точку, постепенно растворяясь в синеве волн.
– Жаль, что ты не вампир, Ник, – разочарованно сказал Тимка, опуская рубашку на песок, – хоть велопед-то мой починишь?
– Лучше проводи нас обратно через лес! – добавила я о наболевшем, оглядываясь по сторонам, – откуда взялась та зверюга? Сбежала из цирка?
Ник молча усмехнулся, распрямляя рубашку. На ней прямо напротив сердца был пришит большой самодельный карман. Видимо, для Чироки.
– Орки не любят блохастых и грязных, так что он вас не тронет. – Сказал Ник и гордо добавил, – тем более, с вами я.
– Зверюгу зовут Орк? – переспросила я, – это те из фэнтези, которые не существуют? Мой папа говорит, что здесь уже не водятся никакие тигры, а в море давно нет акул!
Ник саркастически задрал правую бровь, отчего Тимка пришел в полный восторг, а я – в негодование. Этот дикий и дерзкий мальчишка нагло игнорировал все мои вопросы.
– Не смей меня передразнивать! Что тут происходит? – требовала я, сжимая кулаки, – кто ты такой? Отвечай! Или я расскажу твоим родителям, как ты украл мой кошелек!
– Попробуй! – ответил он, срывая с шеи сухую лягушачью лапку и одевая вместо нее ворованный амулет с тремя клыками, – действительно паршиво, что я не вампир. Сейчас бы отлично вами поужинал. Все расскажешь моим родителям? Ха! Значит, ты умеешь разговаривать с мертвыми?
– Что? – недоумевала я, хлопая глазами.
– А ничего! У меня нет родителей! – его широкая улыбка превратилась в твердую тонкую линию, глаза резко потемнели, я сочувственно опустила глаза, – мать умерла пятнадцать лет назад ровно через два часа, как я родился. Я даже не помню ее лица. Вот эта сушеная лягушачья лапка – все, что у меня от нее осталось. А три года назад отец ушел в море и не вернулся. Говорят, что русалки забирают хороших рыбаков себе, как плату за все уловы. Довольна? Расскажет все она!
– Прости, я не хотела, –