Умение любую ситуацию обратить в свою пользу, навязать собеседнику нужную атмосферу, незаметно перехватить инициативу в разговоре – такое дается далеко не всем.
Садясь за длинный стол, Васильев достал сигареты, зажигалку. Его примеру последовал и Тарасов.
– Не успел одних курильщиков выпроводить, очередные заявились, – пробурчал Брощан.
– Куда же нам было пойти? – артистично развел руками Тарасов. – Никак, пятница сегодня. Отчет о проделанной работе держать должны. А наш высочайший куратор изволил отбыть—так, по крайней мере, проинформировали его клерки – в командировку. Оставалось только к тебе, к одному из достойнейших.
Это был намек на недавнее интервью Березина в газете, в котором тот лестно отзывался о Брощане и его подчиненных.
– Корешатся-то с ним другие.
– Не устали пикироваться? – вмешался Васильев.
– Если и устали, то не от этого, – тяжело вздохнув, заметил Тарасов. – Работы невпроворот. Опытных сотрудников по пальцам пересчитаешь. Крутишься, как белка в колесе, а тут ещё на шею этот хомут надели: вынь да положь им братьев-"Славян". И самое страшное: никакого просвета. Чем дальше, тем хуже и хуже: что в жизни, что на работе. Вот, чтобы как-то снять стрессы, и упражняемся в остроумии.
– Что это, Иван Ильич, тебя последнее время на месте не застать? – поинтересовался Брощан. – Хотел один вопрос согласовать, неделю вызванивал.
– В Москве был. Ездил хоронить генерала Бурмистрова.
– Бурмистров… Бурмистров… Постой, это же твой шеф по Афганистану, да? – наконец вспомнил Брощан. – Никогда бы не подумал. А с виду мужик.
– Убили его, глухим голосом оповестил Васильев. – Прямо у подъезда из снайперской винтовки.
Тарасов и Брощан с откровенным сочувствием взглянули на жадно затягивающего сигаретой гэбэшника.
– Но он же, прошел помню, такой слушок, еще в конце восьмидесятых свалил из этого дурдома, – заметил Брощан. – Столько лет прошло, пенсионер. Он-то кому мешал?
– Этого я не знаю … Кстати. На похоронах встретился с Вознесенским.
Понимая, что разговор о погибшем причиняет Васильеву боль, Тарасов решил сменить тему и прояснить давно назревший вопрос.
– Возможно, не ко времени начинаю разговор, однако до сих пор не могу себе объяснить, почему Иван Ильич, ваше ведомство оставило без внимания единственную реальную возможность выхода на «Славян»? Я имею в виду Вознесенского. Он что, ваш человек? Тогда, конечно, вопрос снимается и можно не искать правдоподобных объяснений.
Васильев взял новую сигарету, тихо, глядя куда-то поверх голов, заговорил:
– А ведь и верно: в данной ситуации такое предположение вполне уместно. Однако это не так. Комитет и комитетчиков он ненавидел всеми