Я сжалась в тугой комочек ожидая нападения, но женщина лишь истошно визжала, до тех пока дверь отворилась и на пороге появились двое полицейских.
– Сидорова! – гаркнул один из них. – Ты что буянишь? А ну быстро угомонилась! И перестань приставать к задержанным, или отхватить хочешь?!
– Давай-давай, жеребец, только посмей меня тронуть. Я потом вас всех засужу на хрен, мусора!
– Рот закрыла! – не вытерпел второй и двинулся на неё с дубинкой. Замахнулся, но бить не стал.
Женщина ещё что-то пыталась вякать, то впадая в озлобленную истерику, то рыдала от безысходности, но в итоге угомонилась, видимо поняв, что никому её дешёвые концерты не интересны. Она легла на соседнюю кровать и отвернулась к стене, что-то бубня себе под нос. По моему телу с головы до ног пробежала долгая дрожь ужаса. От такого соседства я точно была не в восторге, а что будет, если меня посадят? Я беззвучно разрыдалась, понимая, что должна предпринять всё, чтобы во что бы то не стало отсюда выйти. И молила бога, чтобы в пакетике была обычная сода, и тогда я со спокойной душой выйду отсюда и, постараюсь, больше таких оплошностей не нарушать.
Но чуда не произошло. На другой день меня привели в кабинет следователя Айдарова. Подходя к его кабинету, у меня задрожали поджилки. Ничего хорошего я не ожидала, хоть и надеялась, что всё образумится и, моё временное заключение, окажется обычным кошмаром. Как и в первый день нашей первой встречи мужчина выглядел сосредоточенным и строгим, сидя за своим столом, уткнувшись в многочисленные кипы бумаг, лежавших перед ним на широкой столешнице. Я могла бы назвать этого мужчиной красивым, хотя он намного лет был старше меня и, такие как он, были не в моём вкусе. Смуглый, высокий, метра под два ростом, с накаченными ручищами, и большими ладонями, с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Голова была лишена волосяного покрова, а на лице проглядывалась небольшая щетина, что не портило его, а добавляло некоторого шарма. Тёмно-карие глаза были холодны и безразличны. Полные губы, наверное, красиво бы изгибались в улыбке, но я всего лишь могла это предположить, так как кроме бездушного суждения с этих губ я ничего не слышала, а уж улыбку не видела подавно. Встретив такого на улице, я могла бы обронить на него случайный взгляд, но не более того. Сейчас же он внушал мне страх и, какую-то тайную заинтересованность. Могла ли я отыскать от него снисхождения? Да, но только в непринуждённой обстановке и уж никак не тогда, когда он сидел за своим рабочим местом, рассматривая дела наркоманов.
Он попросил меня присесть, а потом продекламировал, что в пакете, который был найден при мне нашли наркоту. Меня аж затрясло от этой новости. Вот теперь я точно влипла! Я пыталась сказать что-то