Пропуск на имя мистера Фрэнсиса Фицджеральда ждал его на проходной. В прошлый раз он приезжал сюда как гость Ирвинга Тальберга, «вундеркинда Голливуда»[9], который возил его по территории студии на своем «Роллсе» и носился с ним, точно с породистым щенком. Тальберг умер, земля ему пухом, так что Фрэнсису Фицджеральду теперь самому пришлось искать место для стоянки.
Скотт припарковал «Форд» за декорационной мастерской, прошел назад по центральной аллее между пронумерованными звуковыми павильонами, похожими на склады, и смешался с толпой осветителей, подсобных рабочих и статистов, одетых для съемки вестерна. На углу пятой аллеи он заметил стайку неправдоподобно высоких танцовщиц хула-хула – весь их наряд состоял из половинок ненастоящих кокосов и гавайских юбочек, то и дело теряющих пальмовые листья. Щебеча и надувая пузыри из жвачки, девушки ждали, пока мимо проедет реквизитор, кативший золотой саркофаг, и они смогут наконец пройти. Есть ли что-то, достойное большей жалости, чем молоденькие старлетки с их сестринской любовью и одной на всех незамысловатой мечтой, подумал Скотт, глядя на них. Сам-то он теперь был стреляный воробей, гораздо лучше научился скрывать свои надежды и страхи. И хотя он переживал и сомневался насчет того, нужно ли ему возвращаться, этот безумный бизнес давно отучил его строить воздушные замки. Съемки вот-вот должны были начаться: актеры подобраны, рабочие павильоны готовы, дело оставалось за малым – нужно было лишь отредактировать сценарий, чтобы тот заиграл. А уж с этим-то он справится!
На месте старого блочного здания цвета печеночного паштета, где раньше работали сценаристы, теперь стоял мавзолей из литого бетона размером со среднюю школу и отчего-то названный в честь Тальберга, хотя к сценарному делу тот никогда не имел отношения. В холле было прохладно и тихо. И судя по указателю у лифта, сценаристов здесь и в самом деле было немного – в основном продюсеры на пятом этаже.
Кабинет Эдди Кнофа[10], который принимал Скотта на работу в Нью-Йорке, находился на четвертом этаже. На двери из матового стекла позолоченными буквами было написано имя хозяина. Что и говорить, головокружительная карьера – из душной общей комнаты младших редакторов Эдди переселился сразу в личный кабинет! Обер ясно дал понять Скотту, что Эдди теперь большой начальник и именно от него зависит успех. Скотт был благодарен за шанс вернуться и все же не мог привыкнуть к мысли, что они поменялись местами.
Пригладив волосы, Скотт постучал и стал ждать ответа.
– Войдите.
Он открыл дверь и заглянул в кабинет.
– Скотт! – воскликнул Эдди и, поднявшись, прошел через комнату, чтобы пожать ему руку. У него самого рука была только одна – вторую Эдди потерял при взрыве