Под стук колёс и бульканье водки я познала все секреты проводницкого ремесла. Тётя Валя была человеком добрым и словоохотливым и, если ей давали вовремя опохмелиться, не утаивала ничего.
– Лучше всего в Грузию ездить, – говорила она. – Там, как абрикосы поспеют, в кассах тут же кончаются билеты – ну, чтоб не ездил, кто не надо, и ценные места в вагонах не занимал. Припрут мне, бывало, сто ящиков с абрикосами, заставят все полки и денег насуют – чтоб я довольная была. А к ящикам у них завсегда грузин прилагался – и тоже, понимаешь, с деньгами для чистосердечной благодарности. Начальник поезда идёт – ему даст; ревизор идёт – ему; милиционер заглянет – и ему спасибо скажут. Такой уж грузины хороший народ.
У тёти Вали не сложились отношения с окошком-амбразурой, и её лишили абрикосовых привилегий. Но и по пути в Северодвинск мы умудрялись зарабатывать немалые деньги. Главным источником дохода были «зайцы» – с билетами была напряжёнка не только в Грузии.
Если в поезд заходили ревизоры, один из проводников оставался заговаривать им зубы, а второй бежал в соседний вагон предупреждать коллег. Сигнал тревоги распространялся, как огонь по сухостою. «Зайцев» в спешном порядке прятали: кого в туалетах запирали, кого отправляли в вагон-ресторан, а кому за небольшую денежку продавали использованные билеты с прошлого рейса.
Впрочем, если «зайца» ловили, особой беды не было. Совесть ревизора мгновенно усыплялась либо водкой, либо взяткой.
Ещё одним источником дохода были бутылки: иногда с вагона собиралось по 10 мешков. На конечной станции к перрону подъезжали тёмные личности и, загрузив стеклотару в машину, отсчитывали нам мятые, пахнущие пивом рубли. В приёмных пунктах бутылка шла по двадцать копеек, а тёмные личности платили нам по пятнадцать. И все были довольны.
Сахар, который проводники выдавали пассажирам, был фирменным, железнодорожным. Но при этом – сворованным непосредственно с завода и перепроданным нам за полцены. Обёртка на месте, качество то, что надо, – ни один ревизор не придерётся. То же самое было с чаем.
Если нам выпадал рейс на Дальний Восток, мы заставляли всё служебное купе яйцами. Половина тухла по дороге, но их всё равно брали нарасхват.
Но главная тайна проводницкой профессии была пострашнее тухлых яиц. Дело в том, что постельное бельё нам выдавали по количеству койко-мест. А ведь кто-то сходил раньше, кто-то подсаживался позже.
Откровение мне было во время первого рейса на Север.
– Тёть Валь, пассажиры спать хотят – бельё требуют, – сообщила я, влетая в служебное купе.
– Щас, щас…
Вытерев сладкие губы, тётя Валя нагнулась над мешком с использованным бельем и вытащила комок грязных простыней.
– Делай как я.
Она разложила простыни на сидении и стала разглаживать их мокрой тряпкой.
Я с ужасом смотрела, как тётя Валя складывает влажное бельё, придавая ему приблизительно товарный вид.
– Теперь