– Это, – говорит он, – надо отдать начальству гортопа за то, что они сделали нам такую большую зарплату. И председателю колхоза.
Николай Фомич обвел гостей настороженным взглядом и почему-то поднял вверх указательный палец.
– Никто из нас, конечно, не возражал, – продолжил он свой занятный рассказ. – Деньги, которые мы тогда получили, были для нас фантастические… Вот, такие были дела… А потом мы еще два года по этой же схеме проводили все лето. К тому же: в конце каждого лета в институт приходило письмо из колхоза, в котором нас, каждого персонально, колхозники благодарили за помощь… Я, конечно, все схематично здесь изложил, самую суть, – сказал Николай Фомич в заключение. – За каждой деталью этой схемы была продуманность, договоренность, доверие… Но все было отлично – никто не оказался в обиде…
Юбиляр заносчиво посмотрел на гостей и счел необходимым добавить:
– Колхоз был миллионером, но все равно, председатель не отказался от дополнительных денег, отец Арнольда – тоже. А мы, студенты, были довольны до бесконечности: в каникулы – делай что хочешь, а в конце их – хорошие деньги. Плюс к этому – почет и уважение в институте: далеко не за каждую группу студентов приходила в институт благодарность…
Гости переглянулись и стали шушукаться. Максиму Николаевичу стало неудобно перед ними за это неприглядное откровение, и он, обращаясь непосредственно к сыну, к тому, кто поднял колхозную тему, сказал:
– Дедушка пошутил! Дедушка у нас с юмором!..
Но Николай Фомич возразил:
– Нет, я совсем не шучу! Я работал в колхозе! Я эти грамоты могу вам сейчас показать!..
Максим Николаевич подошел к старику и прошептал ему на ухо: «Пойдем на боковую, отец, тебе уже хватит».
Николай Фомич нехотя подчинился. Пошел, но уже в дверях, он вдруг обернулся и выкрикнул:
– А вот еще было…
Договорить он не смог: сын втолкнул его в комнату и плотно прикрыл за ним дверь. Вечеринка продолжилась без юбиляра, бывшего партийного работника крупного ранга.
Слухи о казусе на юбилее как-то быстро распространились, и однажды сына Николая Фомича остановил в переулке один из знакомых, который по какой-то причине на торжестве не присутствовал.
– Наслышан, наслышан, – с довольно ехидной улыбкой начал он разговор, и прозрачными намеками и недоговорками ловко смешивал юбиляра с не отмываемой грязью. Дескать, вот это да! Вот каким оказался наш уважаемый Николай Фомич! Вот тебе и партийный работник!.. И это в то время, когда считалось, что партия – это ум, честь, а главное, совесть народа!
– Это произошло в институте, а отец тогда еще членом партии не был, – ответил с неприязнью Михаил Николаевич.
И он пошел прочь от весьма говорливого встречного, сожалея о неуместной откровенности юбиляра.
– Конечно, конечно! – неслось ему вслед. – Действительно!..