– Александр Иванович! – елейным голосом прервала гневную тираду Ольга, – ваши яркие работы всегда будоражили театральную общественность…
Дикий смолк, будто споткнулся и принялся в такт речи Ольги умиротворённо качать головой, постепенно успокаиваться. Ему нравилось то, что говорила эта милая женщина с ясными серыми глазами и доброй улыбкой.
– Они заставляли критику говорить о Сартовском театре драмы, – несмотря на вопрошающие взгляды коллег, продолжала Ольга, – как о ярком самобытном явлении в театральной жизни России. Вы режиссёр с необычным взглядом на окружающий мир. Вы замечаете много из того, что совершенно закрыто другим. Не могли бы вы применить свой дар и помочь нам посмотреть на случившееся с другого угла зрения?
Александр Иванович порывисто вскочил и, подбежав к Ольге, в глубоком поклоне поцеловал ей руку:
– Кому-то наверняка отказал бы. Но не вам! Вам, сударыня, помогу с большим чувством. Что я должен делать? Готов рвать на груди тельняшку…
Васенко быстро поднялся с места и услужливо поставил перед Ольгой ноутбук и рядом ещё одно кресло. Жестом руки пригласил Александра Ивановича присесть. Ольга дождалась, когда режиссёр угнездился, включила запись:
– Смотрите внимательно – это суточная видеозапись, сделанная перед гибелью Сергея Ельника, и сам день гибели. Запись фиксирует поток людей, проходящих мимо тылового фасада здания театра. К сожалению, обзор камеры кем-то умышленно сбит, а ваша охрана не удосужилась поправить. Посему имеем только людей, проходящий вдоль стены театра от служебного входа. Понимаем, здесь много народу не имеющего отношения к театру, и всё же приглядитесь. Может быть, вам что-то или кто-то покажется странным? Узнаёте кого-то? Что-то вызовет опасения и вопросы?
Режиссёр, водрузив на нос очки, приблизил лицо к экрану. Первые сутки видеозаписи прошли без реплик и замечаний Дикого. Людей проходило много, среди них были артисты и технические работники, но их присутствие в театре в этот день не вызвало вопросов у режиссёра, все они были задействованы в утренних и вечерних спектаклях. На начальных кадрах последнего дня – дня гибели Ельника, Александр Иванович подскочил на стуле и взвизгнул:
– Стоп! Эта грымза, что здесь делала? Вот… вот… – Дикий тыкал указательным пальцем в экран дисплея прямо в голову высокой и слишком худощавой женщине в сиреневом платье. Она после команды «стоп», застыла на экране с высоко вскинутым подбородком. Её глаза прикрывали