– Клоуна… И в чем там послание?
– Я думал, вы подскажете.
Она фыркнула. Даже фыркала она так, что хотелось ее тут же завалить и раздеть.
– А алхимик мог вообще сюда попасть? – спросил я.
– Ему сюда нельзя, что вы!
– Комнату закрываете?
– Нет, но Дима должен следить.
– Не сам же Александр Ильич это устроил?
Легкая пауза. Полина молчала и даже в молчании своем была адски сексуальна.
– Вы идите, Игорь, – сказала она. – Я еще посмотрю позже.
Я покорно встал со стула и замер.
Мой взгляд уперся в картину на стене над изголовьем. Обычная такая картина: горы, лес, облака, тропинка… – только висела она чуть криво. Самую малость, сразу и не заметишь.
– Нравится? – спросила Полина, грациозно извиваясь на покрывале.
– Еще не знаю, – пробормотал я, приближаясь к стене.
Я вскарабкался на кровать – она была высокая – прополз на коленях мимо Полины к изголовью, привстал на колене, обхватил картину, намереваясь понять, как она закреплена. Ее нижний край чуть отошел от стены, и на покрывало выскользнул лист. Обычный лист формата А4 с рисунком, нарисованным карандашом. Похоже, из блокнота дядюшки. Я сел на кровати, уставясь на рисунок. Полина подползла ближе, и я ощутил ее неровное дыхание.
– Что это? – спросила она одними губами.
На рисунке была изображена эта спальня. На постели двое занимались сексом. Женщина сидела верхом на мужчине, и в ней однозначно узнавалась Полина: черты лица, белокурые волосы, стройная фигура… Полинушка, стопудово. Но мужчина не был Комовым – явно моложе, выше и сильнее. Нарисован он был так, что лица его не было видно.
– Эт-то… что за дрянь?! – выпалила Полина дрожащим голосом.
Она схватила листок, поднесла к лицу, посмотрела на меня. Лицо у нее было испуганное, ни грамма игривости. Она стала сминать листок в руках.
– Нет! – выпалил я, выхватывая рисунок и расправляя его.
– Отдай!
– Полина… Две секунды.
Я вынул из кармана телефон и включил камеру.
– С ума сошел! Дай сюда эту мерзость!
– Да подождите вы..
Я перехватил ее руки и ощутил, как она дрожит всем телом. Перевернул рисунок и сфотографировал код на обратной стороне.
– С-скотина!.. – прошептала Полина, сгребая рисунок. – Что он себе позволяет?
Теперь сомнений не оставалось: автором квеста был Комов Второй. И судя по всему, его послания были адресованы не только мне. Ай да алхимик! Что ж ты удумал, сукин сын?
Полина яростно комкала рисунок. Щеки ее порозовели, а дыхание сбилось. Как преобразилась самочка! Однако, пора было сваливать.
Я свесил ноги с кровати, и тут дверь в спальню распахнулась. Мы оба замерли.
В комнату ворвался Бершин и резко стопанулся, словно Титаник, налетевший на айсберг. Возникла интересная немая сцена. Бершин водил глазами по мне и Полине, и улыбка сползала с его лица все