Я не смотрю на него, но он идёт рядом и всё чтото рассказывает.
Чтобы поддержать беседу, замечаю:
– Я не люблю говорить.
Он смеётся:
– Тогда слушай и изредка кивай. Идёт?
И я киваю.
В школе всё проходит гладко. О вчерашнем меня не спрашивают. Классной позвонила мама, объяснила, что мне поплохело, а одноклассникам просто плевать.
Мы договорились вечером прогуляться с Матвеем. Вернее, он сказал, что надо бы погулять, а я кивнула.
Сейчас восемь тридцать. Матвей пришёл. Восемь делится на два без остатка, а два – хорошее число. Но тридцать минут… Надо было договариваться ровно на восемь.
Мы идём вместе там, где я всегда ходила одна. Он следует за мной и сперва говорит, но вскоре замолкает. Сначала радуюсь: может, он тоже видит красоту вокруг и чувствует величавое спокойствие природы. А после слышу, как он тяжело дышит. И смотрю в глаза. Я так редко это делаю, потому что ощущения от чужих глаз слишком сильные. Меня захлёстывает эмоциями. В глазах Матвея блеск и нечто пугающее. Я стучу себя по мочке уха, чтобы успокоиться. Он приближается, тянет руку ко мне. Отшатываюсь. Говорит с хрипом:
– Ты чего? Уж и за руку подержаться нельзя? Хорошо же гуляем.
Думаю, а вдруг опять я спутала чужие эмоции, напридумывала страхов? Даю ему кончики пальцев. Он берёт мою ладонь, но я отхожу, вытягиваю руку, и так мы идём дальше.
Матвей молчит и пытается приблизиться. Я отстраняюсь и жалею уже об этой прогулке. Не понимаю, почему он замолчал, смотрит и дышит так странно.
Мы приближаемся к кругу, где стоит моя сосна. Привычная дорога привела нас сюда. Может, подруга рассмотрит Матвея вблизи и скажет мне о нём всё как есть.
Я вхожу в круг, а Матвей задерживается на секунду за невидимой чертой. В этот миг сосна шепчет мне:
– Он опасен для тебя. Им движет похоть и жестокость.
Матвей рывком нагоняет меня. Я внутренне замолкаю от страха.
– Не могу больше, – глухо рычит он, слов почти не разобрать. – Сюда иди, недотрога.
Он притягивает меня. Вырываюсь, но движения скованы ужасом. Он сдирает с меня куртку, лапает, толкает на землю.
– Видишь, я не касаюсь волос, – глумливо говорит «друг».
И тут страх вырывается наружу, я ору, пронзительно, так, что у самой болят уши.
Матвей на миг останавливается, потом грязно ругается и вновь идёт на меня.
– Беги, – доносится до меня шорох сосновых веток.
И я бегу, вывернувшись из хватки Матвея. Бегу не прочь с этого места, а к сосне.
Выдыхаю:
– Спрячьпомоги.
И вижу, как дерево светится. Кора истончается и впускает меня. Шагаю в дрожащее древесное марево и замираю.
Я теперь едина со своей подругой. Стою в дереве, вижу мир со всех сторон. Передо мной озирается опешивший Матвей. Ходит вокруг, стучит по стволу, но нам с сосной не больно.
– Эй,