Служба наших героев продолжалась, стойко переносились тяготы и лишения солдатской жизни. В те поры не было такого понятия, как «дедовщина», а молодые солдаты оберегались старшими от посягательств на их человеческое достоинство. Существовало понятие гордости за свое подразделение, за своего командира.
Однажды, во время инспекторской проверки, Саше попался теоретический вопрос по теории стрельбы, так Хмызов вызвался отвечать, доложив: «рядовой Марченко». Все присутствовали, все поняли, а Саша порывался оспорить право ответа, хотя, о теме не имел ни малейшего понятия, и только вмешательство командира роты отвело подразделение от разоблачения. Очковтирательство было у Хмызова воспитано жизнью беспризорника, фэзэушника, детдомовца. И изменить его идеологию за три года так и не удалось.
Хмызов был талантливый баянист – самоучка. Играл по слуху любую услышанную мелодию, и это создавало вокруг него ореол незаменимого в роте человека, способного объединять вокруг себя солдат, которые всегда тянутся туда, где музыка, песни, другие простейшие развлечения. Баян ему подарили во время призыва в армию в его родном детдоме. Этим баяном он длительное время развлекал своих братиков и сестричек по приюту, и там был, очевидно, не на последнем месте.
Звучал баян, вокруг Николая собирались сослуживцы и солдаты других рот. Звучали озорные частушки, солдатский фольклор, часто танцевальная музыка народов СССР, типа барыни, казачка, лезгинки, гопака и полька – краковяк. И танцевалось солдатами различных национальностей от души. Иногда удавалось растанцевать и Сашу, но он уважал из своих деревенских времен только два танца – «кадрэль» и «польку – задрыпанку», которые ему с удовольствием, в качестве барышень, подтанцовывали другие солдаты, повязавшись какой – либо тряпкой, наволочкой, или платочком на манер косынки. Саша относился к танцам, как и ко всем делам, с большой ответственностью. Пыль подымалась столбом, и жаль было дежурному по роте выполнять приказ командира или старшины – строиться для того или другого мероприятия по распорядку дня.
Во время зимнего тренировочного (опытные армейские учения) преодоления водной преграды по дну Гаркушина моря танк старшего лейтенанта Чанова потянуло назад, в озеро, двигатель, ранее заглохший, провернулся в обратную сторону, дизельные газы заполнили боевое отделение. Это было определено уже потом, во время расследования, а, пока, всем было очевидно: танк заглох в полынье, находится подо льдом, экипаж на связь не выходит, радиостанция молчит.
Этот метод преодоления водной преграды только начинали применять, зимой 1955 – 1956 года еще не были разработаны четкие инструкции и методики, были несовершенны противогазы с регенерационными химическими патронами, производящими, якобы, кислород. Трубы для забора воздуха в боевое отделение и питания двигателя были двух конструкций – по диаметру люка, для аварийной эвакуации экипажа