Продолжая что-то выкрикивать и ведя дубинкой по металлическим решеткам тюремных камер, удаляется. Слышится гул и бубнешь остальных проснувшихся заключенных. Мне повезло, что он просто ушел, все могло бы быть куда хуже. Принимаю сидящее положение. Дышу как можно глубже и размеренней, пытаясь понизить ритм работы своего сердца.
Ныряю рукой под пожелтевшую пятнами подушку, вытаскиваю фотографию. На ней – моя бывшая сокамерница Соня. Единственный человек в этом гнилом месте, кто мог поддержать и успокоить. Все бы отдала, чтобы сейчас пообщаться с ней. Хотя бы пару минут. Услышать ее успокаивающий голос.
Часы запрещены, поэтому через решетку протягиваю маленькое зеркальце в руке, смотрю под правильным углом, что бы видеть циферблат, висящий в коридоре. Без пятнадцати три. До подъема еще далеко. Не знаю, как буду засыпать. Стоит сомкнуть веки – мой мозг проигрывает один и тот же сон снова и снова. Каждую чертову ночь.
– Тебя вызывает директор. – Судя по безэмоциональному отстраненному выражению лица Моррисона, отворяющего решетчатую дверь, ожидать чего-то плохого не следует. В противном случае мерзавец светился бы от радости. Время обеденное. Прислоняю руки к стене, до тех пор, пока он не войдет и не схватит за плечо. Направляемся с ним по длинному коридору, остальные заключенные провожают взглядами. В одних ненависть и злоба, в других любопытство и удивление, в третьих безразличие. Но смотрят все. Прислонив к считывающему устройству пропуск, Моррисон открывает дверь. Стены с потрескавшейся краской меняются на гладкие в светлых тонах. Сюда заключенные по собственному желанию не попадают. Вверх по лестнице, еще один коридор и, наконец, большой полукруглый кабинет. В центре – широченный деревянный стол, видно, что не дешевый. За ним – собственной персоны директор Раш. Феликс Раш.
Полный мужчина с небольшой бородкой и всегда заглаженной на бок челкой. В сером строгом костюме, с цепочкой, тянущейся к карманным часам, спрятанным с внутренней стороны пиджака. Раш сочетал в себе весьма странную комбинацию из невероятной жестокости, бурной фантазии, касательно методов причинения боли… и брезгливости к последствиям насилия. Даже капля крови вызывала у него сомнительные эмоции. Именно поэтому всю «грязную» работу с радостью выполнял Моррисон, начальник охраны. Раш, высунув кончик языка от усердия, утрамбовывал табак в свою курительную трубку.
– Присаживайтесь. – Спокойным, но командным тоном произнес он. Я послушно села на стоящий впереди стул. Раш открыл лежащую перед ним папку. – И так… мисс Гуилл, 76-года рождения, из города…
Директор, читая мое дело, перестал разделять слова, от чего его речь стала не понятной.
– … срок заключения двадцать лет без возможности досрочного освобождения. – Выделяя концовку, директор поднял глаза на меня. Я все