Раш брезгливо попятился назад, дабы не испачкать свои кожаные ботинки, и демонстративно брезгливо отвернулся. Наконец, с финальным хрустом, голову отделили от тела. Один из охранников, держа за волосы, показал ее остальным. Кто-то что-то сказал, все засмеялись. Несмотря на неконтролируемую дрожь моего тела, лежавшего на кровати в нескольких сантиметрах от них – меня словно не было. Меня никто не замечал.
Охранник, снявший с Сони штаны, бросил их и, наступив ногой, изобразил некую попытку вытереть кровь. Но, отмахнувшись, скрылся за стеной. Остальные тоже вышли. В проходе оставался только Раш. Затянувшись своей трубкой, светом тлеющего табака, слегка осветил свой взгляд, направленный прямо на меня. Чувство, будто в страшном сне… прячешься от монстра… что ищет тебя, ищет, проходя в метре от места твоего убежища, и вот… обнаруживает. Находит. И теперь деваться некуда. Теперь никто тебя не спасет.
«Приберитесь здесь…» – Хладнокровно и, как обычно, вежливо произнес Раш, переведя взгляд на изуродованное тело, которое все еще изредка вздрагивало. Головы не было, ее унесли с собой. Я почувствовала, как снизу стало горячо. Кажется, я обмочилась. Но это последнее что заботило меня. Металлический удар двери о стену. Ключ, проворачивающий механизм замка. О чем-то шутя и смеясь, вся компания затихла во мраке удаляющегося коридора. Но я оставалась не одна. Я была один на один со всем ужасом, обрушившимся на меня той ночью. И с обезжизненным, самым гнусным способом изуродованным телом своей подруги. Для нее весь ужас заключения в этом месте закончился. Впереди у нее покой. А я все еще здесь. Сижу в луже собственной мочи, собирая ртом сопли и слезы. И пытаясь хоть как-то придти в себя…
Каждый раз, когда кто-либо умирает… во дворе раздается колокольный звон, доносящийся до самого дальнего уголка этого места. Все, у кого маленькие решетчатые окошки выходят во двор, могут наблюдать, как четверо охранников выносят деревянный криво сколоченный гроб, а внутри, под крышкой, конечно же, тело усопшего. Их хоронят прямо за территорией тюрьмы. Здесь мало кто умирает своей смертью. Даже от болезней здесь умирают реже, чем из-за избиений со стороны наших надзирателей.
За всю ночь я не сомкнула глаз. Просто сидела, уткнувшись взглядом на очертание тела. В этот раз звон колокола раздался только под утро.
Внезапная сильная пощечина по левой щеке чуть не скидывает меня со стула. Наконец мерзкое лицо Моррисона расплывается в улыбки, наконец, он делает то, что приносит ему удовольствие.
– Директор задал тебе