Хорошо подвыпивший Матвей ушел спать. А они с Лизой остались. Данила с упоением целовал ее лицо и шею. Она оказалась горячей и податливой. Вскоре перешли в соседнюю комнату. В спальне была широкая кровать с разбросанной постелью. Данила не церемонился. Он знал, что дамы такого возраста любят что-то такое, экзотическое…
Да и Лиза была весьма открыта и потому, пожалуй, сразу оценила Данилу.
– Ты не похож на всех.
Данила засмеялся.
– Не похож, так как индивидуалист – и все у меня в индивидуальном стиле.
А утром, проснувшись, он позвал Матвея, который, как бы случайно, заглянул в спальню.
– Ты со мной поедешь или останешься? – сказал Матвей.
– С удовольствием бы остался, но у меня репетиция.
Полковник Салтыков только что вернулся из Матросской Тишины и сразу зашел к генералу, чтобы доложить некоторые детали допроса.
Генерал мрачно смотрел в окно. Полковник понял – что-то случилось.
– Товарищ генерал…
Власенко с багровым лицом повернулся к нему.
– Можешь, Владимир Евсеевич, не докладывать. Все случилось так, как кто-то задумал.
– Я не понял.
– А чего тут понимать! Твоего Цыгана убили… рядом с Матросской Тишиной.
Цыган на допросе вел себя раскованно, уверенно. Он не был откровенным и раскаиваться в чем-либо не собирался, и смотрел на полковника широко открытыми глазами большого ребенка.
– Да, я был в Англии. Естественно, ездил с театром на гастроли. Участвовал в спектаклях. Надо заметить, за театралами следили кагэбэшники. Они же ездили с нами. Так в чем же они меня усекли? Если у нас одного заподозрили, то его, извините, отправили домой…
– Как вы познакомились со Светской львицей?
– Светской львицы не знаю. Но догадываюсь. Называть Лизавету так, на мой взгляд, неприлично.
– И все же где, когда?
– Разрешите это оставить при себе. Это наше личное дело.
– Но она замужем.
– Мы все кто женат, кто замужем. Вам это непонятно разве?
– Почему же! Очень даже понятно. Только лицо, о котором идет речь, особое…
– Да, конечно, – дочь сановника…
– И не просто дочь сановника, – раздражительно заметил Салтыков.
Полковнику неожиданно позвонили. Салтыков молча выслушал (по-видимому, распоряжение) и, не проронив ни слова, лишь сказал:
– Слушаюсь, товарищ генерал.
С некоторым неудовольствием полковник жевал губами.
– Я должен тебя освободить, – вдруг сказал он, поморщившись. – Но с подпиской о невыезде.
– Значит, я свободен? – ухмыльнулся Цыган.
– Да, конечно. Но, думаю, разговор с тобою продолжим.
Цыган пожал плечами.
– Только говорить с вами не о чем. Тем более сегодня мой спектакль. Я срываю аншлаг, товарищ полковник.
Глава 3
Говорят, что в разведку приходят один раз и на всю жизнь.
Пожалуй, это именно так. Егор Лаврентьев это знал еще от отца,