Частное право. Преодолевая испытания. К 60-летию Б. М. Гонгало. Коллектив авторов

в определенной мере искажается традиционное понимание и различие абсолютных (вещных) и относительных (обязательственных) отношений: если вещные правоотношения как абсолютные могут быть нарушены любым лицом, причем личность нарушителя (ответчика по иску) впервые определяется только фактом правонарушения, то обязательственные правоотношения как относительные, т. е. характеризующиеся полной определенностью участвующих в них лиц, могут быть нарушены лишь контрагентом по обязательству, личность которого заранее известна. Возможность нарушения договорного обязательства не участвующим в нем третьим лицом исключена, ибо у него нет и не может быть никаких договорных обязанностей, которые он мог бы не исполнить (ср. абз. 1 п. 3 ст. 308 ГК РФ).

      Если же объектом обязательства является вещь, которой третье лицо может, например, каким-либо способом неправомерно завладеть, то речь пойдет о нарушении прав и интересов обеих сторон обязательства, в первую очередь затрагивающего интересы собственника вещи (например, арендодателя), а не только ее договорного владельца (в частности, арендатора): если последний лишается возможности использовать арендованную вещь только на оставшееся время аренды, то первый – навсегда (если не истребует ее по виндикационному иску). Поэтому в римском праве наниматель, как известно, считался лишь «держателем», а не владельцем нанятой им вещи и потому не пользовался в отношении нее самостоятельной владельческой защитой против третьих лиц, осуществляя охрану своих интересов опосредованно, с помощью собственника-наймодателя[9].

      Отечественное право, традиционно (с 1922 г.) предоставляя арендатору абсолютную защиту, тем самым приблизило его статус к вещно-правовому. Однако право арендатора предъявить вещный иск к собственнику-арендодателю, с которым он связан договорными отношениями, в любом случае представляется лишенным логических оснований. При этом возможность предъявления вещно-правового иска субъектом обязательственного права (в силу договора обладающим правомочием владения в отношении индивидуально-определенной вещи) сочетается с запретом субъекту вещного права в этом своем качестве воспользоваться обязательственно-правовым иском в его защиту[10].

      Все это свидетельствует об отсутствии в российском праве еще одного традиционного признака вещных прав – их преимущества в применении перед обязательственными правами. По общему правилу наш закон исключает для сторон правоотношения возможность выбора иска в защиту своих прав («конкуренцию исков», в том числе вещных и обязательственных), но, даже в редких случаях допуская ее, все равно не предоставляет субъектам вещных прав никаких преимуществ перед обладателями обязательственных прав. Более того, в ч. 1 ст. 398 ГК РФ устанавливаются преимущества кредиторов по обязательствам в зависимости от времени их возникновения (в развитых правопорядках этот «принцип приоритета» устанавливается для вещных, а не для обязательственных прав –