Тем не менее, их на равных приняли в Литературный институт на один семинар, где они сразу завоевали популярность. Но к весне над обоими нависла угроза призыва в вооруженные силы.
– Что будем делать, Диман? – запаниковал Трубников. – Армия в мои планы не входит.
– В мои – тоже! – почесал затылок Колесников.
Выход подсказал руководитель семинара. Он посоветовал обратиться к ректору. Тот может похлопотать об отсрочки до окончания института. У него с военкоматом договоренность. Одному самого талантливому студенту из семинара обязательно предоставляют отсрочку.
– А двоим?
– Честно говоря, не помню случая, чтобы отсрочку предоставляли двоим, но вы сходите, на всякий случай, вместе. Если не получится, то сами решите, кто из вас более талантлив.
Руководитель тонко улыбнулся и удалился, оставив студентов в чрезвычайной задумчивости. Друзья визит к ректору решили отложить до утра, а в данный момент разойтись по домам и хорошенько раскинуть мозгами. Однако на следующий день Колесников заявил, что ему некогда идти к ректору, что это дело лучше отложить до понедельника. В понедельник Диман снова куда-то помчался, пояснив, что время еще есть. И так тянулось две недели. Потом Колесников неожиданно заболел, и Трубникову ничего не оставалось, как отправиться к ректору одному, но с твердым намерением похлопотать за них обоих. Ректор встретил студента с высоко поднятыми бровями.
– Я уже освободил из вашего семинара одного. Колесникова, кажется. Да, точно! Он приходил две недели назад. Двоих не могу. Извините. В военкомате меня не поймут.
Так и загремел Евгений в артиллерию. Своего закадычного другана он больше в ту весну не видел, но позвонил ему перед отправкой с призывного пункта.
– Что же ты, Диман, так подло поступил?
– Почему подло? – удивился Диман. – Подумаешь, отсрочка. Все равно мне тоже придется служить. Но после института. Я не думаю, что это лучший вариант…
Однако после института Диману служить так и не пришлось. Ему каким-то образом удалось откосить от армии.
За два года Трубников забыл свою обиду, тем более что в армии к нему относились с большим уважением как товарищи чистопогонники, так и командный состав. Его освобождали от нарядов и марш-бросков, от такелажных работ и от всего остального, с чем сталкивается в своей службе артиллерист. И все из-за того, что он виртуозно владел поэтическим словом.
Евгений оформлял стенды, стенгазеты, сочинял стихи, эпиграммы, писал речи офицерам и обрабатывал командиру части его статьи для армейской газеты. Кроме того, Евгению предоставляли достаточно времени