Дальнейшие уточнения, нужные для определения сферы политического, вытекают из межличностного характера средневекового господства. Поскольку господство было личным, благородные семьи – династии – по необходимости оказывались «естественными» передатчиками политической власти. Следовательно, династийные семейные политики – благородные браки, проблемы наследования, законы преемственности – были общим первостепенным politicum ом, напрямую структурирующим отношения между сеньорами и геополитические отношения. Вследствие этого биологические случайности полового воспроизводства знати были эквивалентны воспроизводству политического.
Поскольку среди политически независимых акторов, которые не отвечали кодифицированному набору административных законов, существовали чисто межличностные отношения, на первый план вышли понятия верности вассала своему сюзерену. Хорошо задокументированные телесные ритуалы почтения, акт облачения властью, и в высшей степени разработанный кодекс чести были свидетельством хрупкой «не-рационализированной» связи между множественными, основанными на земле, независимыми политическими волями. Межвассальный этос верности и чести отражал отсутствие деполитизированной бюрократии. «В результате появилась аристократическая идеология, которая делала совместимыми гордость своим положением и смирение клятвы, законодательное оформление обязательств и личную верность» [Андерсон. 2010. С. 379]. Учение о двух телах короля стало выражением как раз этой двойственной идентичности физического тела короля, имевшего теократический и божественный характер [Kantorowicz. 1957]. Вопреки конструктивизму мы не можем объяснить этот дискурс, mentalite или способ легитимации отдельно от социоэкономического содержания феодальных отношений [Hall, Kratochwil. 1993]. В общем, в этих межличностных отношениях господства публичная власть была территориально фрагментирована, децентрализована, персонализирована. Вместе она удерживалась лишь благодаря некрепким узам вассальной связи [Hintze. 1968. Р. 24–25].
Эта конфигурация власти не была статичной. В той мере, в какой локализованное присвоение, осуществляемое знатью, требовало действия вооруженных слуг, сеньоры вступали в конкуренцию одновременно со своими сюзеренами и с другими сеньорами. В результате этого базового противоречия на протяжении всей истории европейского Средневековья можно наблюдать приливы и отливы феодальной централизации и децентрализации [Weber. 1968а. Р. 1038–1044; Андерсон. 2007. С. 147–148; Le Patourel. 1976. Р. 297–318; Brenner. 1985b. Р. 239; Haldon. 1993. Р. 213; Элиас. 2001. Т. 1].
Крепкие объединяющие силы возникали каждый раз, когда компетентный военачальник проводил правящую вместе с ним знать через циклы военных кампаний, распределения завоеванной земли и других военных трофеев (рабов, женщин, заложников, богатств, податей, оружия) среди своих довольных воителей. Эти циклы завоевания