Я просто его дворецкий. Приношу ему еду, наливаю молоко, а когда ему грустно, чешу у него за ухом. И разница тут, пожалуй, представлена не только в наших социальных уровнях, но и в том, что я всё-таки выхожу из дома. Он – нет. Хотя, возможно, он бы и рад выходить. Я – нет.
Я считаю, что человек в двадцать первом веке имеет, наконец-то, право побыть в одиночестве. Помните, как у классиков: «Обещай себе жизнь без драм и живи один». Или это не у классиков? А, не важно.
Будильник к этому времени уже отпел гимн моего пробуждения. Отпел мои кошмары, которые вереницей лет тянутся за мной. Я проделал привычный маршрут до туалета, раковины, кухни. Магия будней: щелчок электрического чайника, две чашки кофе, бутерброд с какой-нибудь дрянью, порция тупорылых картинок из социальных сетей. Размышление о сущности бытия в душе, пока струится вода, мысли о том, что не выспался, о том, что нужно вылезти, одеться и идти.
Открыть ту самую дверь наружу и выйти. Нет. Я недостаточно чистый, постою в ванной еще минутку.
Поток жалости к себе прерывает звук сирены, сигнализирующий об атомной бомбардировке. Он становится всё громче и теперь уже воет как настоящая сирена. Нет, бомбёжка не началась. Дальше не будет повествования про жизнь в бункере, хотя это – как посмотреть. Это мой рингтон. На экране телефона высветилась надпись: «Босс». Банально, правда? Но я же точно должен знать, кого я точно не хочу слышать сегодня, сейчас. Никого.
– Да, Геннадий Валентинович, – отвечаю наигранно бодрым голосом.
– Скворцов? Привет! Отчет по итогам мая уже готов? – выпаливает залпом мой начальник.
– Конечно! Всё готово, ещё вчера, – всё тем же голосом, лица всё те же.
– Отлично, вышлешь мне на почту, как приедешь в офис. Ты сегодня за старшего, у меня сегодня нарисовались дела. Если что, я на телефоне. Игорь, еще в двенадцать сегодня совещание с генеральным, ты уж сделай там всё красиво. Сам знаешь, в долгу не останусь. Как понял? – пасует в мою сторону дядя Гена.
Как понял? Понял, что ты охуел, лысый урод. Дела у него нарисовались, ага. Опять нашел себе шалашовку малолетнюю, к которой сегодня будет пристраивать свой филиал, пока от одышки в глазах не потемнеет. В долгу он, сука, не останется. Я как черт в этом сраном офисе вкалываю за гроши. Тебя бы вломить генеральному, а потом тебе самому вломить, чтоб кефир из ушей брызнул.
– Всё понял. Сейчас пулей на работу и там всё в лучшем виде, – максимально радостно говорю я.
– Повезло мне с тобой, Игорёк! – игриво отвечает босс и добавляет. – Всё, до связи!
В трубке слышится сигнал, подтверждающий, что оппонент положил трубку.
– Гондон! – добавляю я.
Бросаю телефон на диван. Вторая часть пьесы: шкаф, брюки, глажка, рубашка, глажка, галстук (вроде не мятый), парфюм, носки, ботинки, зеркало.
Ну,