Я решила, что Птичья башня станет последним небоскрёбом, порог которого я пойду обивать – набойки на туфлях и так почти стёрлись от бегания по городским джунглям. Интервью в Птичьей башне было чем-то вроде подброшенной в воздух монетки: выпадет решка, стану клерком, орёл – пойду в докторантуру. Выпала решка.
Ни одна живая душа не попыталась остановить меня, когда я готовилась нырнуть в мир больших корпораций, кроме научника. Профессор так сильно расстроился, что даже не пришёл на церемонию вручения мне премии. Сэнсэй22 считал, что я его предала, но он и не догадывался, что предала я не только его, но ещё себя и всё, во что верила.
Остальные почему-то были рады, что я отреклась от науки ради «бумажной мечты».
«Теперь ты стала значимой ячейкой общества», – поздравили меня родители то ли в шутку, то ли всерьёз. Подруги, почти забывшие обо мне, принялись бомбить сообщениями и звонками в «Скайпе», «Вайбере» и «Фейстайме».
– Ну наконец-то ты взялась за голову, – сказала Лера. – Я боялась, что ты решила стать вечным студентом, как тот парниша из Нидерландов. Я встретила его летом на пляже в Барселоне. Ему перевалило за тридцатник, а он всё на пары ходит с тетрадкой под мышкой, живёт в общаге, подрабатывает в кофейне. Ни стабильной работы, ни квартиры, ни жены, ни детей, а его всё устраивает. – Она закатила глаза. – Мало того, он набрался наглости подъехать ко мне на своем двухколёсном драндулете. Я думала, ещё пара семестров, и ты превратишься в нечто подобное, начнёшь одеваться в секонд-хендах и рассуждать, как перекочевать со стипендии прямиком на социальное пособие, – Лера пыталась одновременно красить ногти на ноге, разговаривать со мной и смотреть «Комеди-Вуман».
– Я