– Погоди. – Илвис с невероятным усилием отодвинулся от стены и пошел вслед за ним, на ходу снимая с себя верхнюю одежду и включая во всех комнатах свет.
– Устали… Все мы устали… – бормотал он вполголоса.
Поздняя прогулка не помогла – Илвису не захотелось спать. Все его существо вдруг наполнило неопределенное, цельное, не распавшееся на конкретные образы чувство. Мысленно задыхаясь, он решил подчиниться ему. Илвис знал это ощущение предчувствия. Он закрыл глаза и полностью отдался восприятию его пьянящего аромата.
В глубине дальней комнаты стояла скульптура девушки. Умиротворенное лицо без особых выразительных черт обрамляли тонкие локоны, спускаясь на шею и плечи. Всю ее хрупкую фигуру скрывало тонкое покрывало. Илвис мастерски умел передавать детали, и в том, что покрывало было тонким, полупрозрачным, можно было убедиться по многочисленным изгибам, складкам, заломам, свободно раскиданным по всей скульптуре. Ноги девушки обвивали замысловатые цветы. Мелкие капельки росы были ювелирно рассыпаны по их заостренным лепесткам.
– Я встретил ее весной. Увидел и влюбился. Не знаю, как это происходит: мне потом казалось, что я уже был влюблен, как только услышал стук в дверь, как только пошел открывать. Влюблен вселенски: и в эту постучавшую дверь, за которой стояла она, даже – в звук собственных шагов. Почему я так хорошо запомнил те минуты? – Азраил глотнул из бокала. – Отец мне ничего не говорил о ней вплоть до ее появления. А я-то был уже влюблен! – прокричал Азраил неестественным срывающимся голосом.
Хэпи положил руку ему на плечо, но Азраил сбросил ее. Сделав над собой усилие, он успокоился и продолжал тише:
– Отец сказал: «Открой дверь, это Заретта». – «Заретта?» – переспросил я, находясь в состоянии счастья, ни о чем не подозревая, не поставленный в известность, не отягощенный знанием и обязательством его принимать. Светлое, чистое чувство. Получается, за него я был обязан этой самой неизвестности. «Заретта!» – бормотал я, влюбляясь в эти звуки, в это первый раз услышанное имя. А оно словно бы цеплялось своим колющим звуком за звук моего имени. Я любил это имя, я шел к двери, за которой была его обладательница. Открыв дверь, я даже ничему не удивился – за ней стояла она, моя любовь, я отчего-то знал, что она должна выглядеть именно так. – Азраил помолчал. – И вот отец сказал, оказавшись вдруг за моей спиной, я, разумеется, не слышал, как он подошел: «Познакомься, Азраил, это – твоя сестра». – Азраил опять глотнул из бокала. – Мне показалось, что я больше не существую. Все остановилось. «Как?» – подняв по-детски удивленный взгляд, только и мог выдохнуть я. – Азраил горько усмехнулся. – И что же вы думаете, моя любовь, так внезапно родившаяся, прожившая несколько шагов, дойдя до двери, умерла, услышав это? Нет, черт возьми! Она осталась. Была она святой, чистой, высокой, ну сколько там еще у классиков эпитетов найдется для моей любви! Была она такой только эти несчастные мгновения. Мгновения шагов до двери,