– Нужно.
– Куда?
– Владикавказ.
– Пятьсот рублей. И я буду курить.
Торговаться неохота. Он берет чемодан, и мы идем к древней черной «Волге».
Падаю на заднее сиденье. Хлопает багажник, потом дверь. Водитель закуривает и включает музыку. Узнаю вступление «Dazed And Confused».
Дорога от аэропорта до трассы не освещена. Перед фарами вихляет белая разделительная полоса.
– В командировку? – спрашивает водитель.
– Домой, – отвечаю я.
– Серьезно? Вы не похожи на местную.
– Почему?
– Вы сказали «во Владикавказ». Местные говорят «в город».
– Моздок, Ардон, Алагир – тоже города.
– Вы бы еще Дигору вспомнили, – усмехается он. – Да и не только в этом дело.
– А в чем?
Водитель так долго молчит, что я уже не уверена, слышал ли он меня, потом говорит:
– Не знаю, как объяснить. Не похожи, и все.
Хочется сказать что-нибудь на осетинском, но подходящие слова не приходят на ум. Молчу. Машина выезжает на трассу. С обеих сторон – темные кукурузные поля. Откидываюсь на сиденье и закрываю глаза. Против воли вспоминаю путь из Москвы.
Билет был на шесть вечера. После регистрации вдруг объявили, что рейс задерживается на четыре часа. Через час я уже мешала водку с колой в «Шоколаднице».
В автобусе до самолета я обвилась вокруг поручня, чтобы не упасть. Кто-то включил «You Can Leave Your Hat On». Несколько парней загоготали. Я отвернулась к двери и закрыла лицо волосами.
На борту я добавила к своей водке коньяка и поняла, что перебрала. Стало дурно. Нужно было просто сходить в уборную и опорожнить желудок, но я побрезговала.
Вскоре началась турбулентность, и меня стошнило прямо на черную рубашку парня, сидевшего рядом. Он оттолкнул меня, насколько позволяло кресло, и всучил мешок для рвоты. Когда самолет снова тряхнуло, я выронила этот мешок и облила платье.
Когда самолет перестало трясти, мой сосед попросил у стюардессы два влажных полотенца. Остаток пути мы молча оттирали пятна с одежды.
– Куда конкретно вам нужно?
Я смотрю вперед: мы на въезде в город. Над дорогой висит растяжка: парень и девушка в народных костюмах и надпись «Добро пожаловать».
– Центр, – говорю я и называю адрес.
Снова тошнит, правда, не так сильно, как в самолете. Прижимаюсь к двери, открываю окно. Я по уши В Осетии.
Выхожу у трехэтажного многоквартирного дома.
– Вас здесь точно ждут? Могу отвезти вас в гостиницу.
– Не нужно. Все в порядке.
Водитель прощается и оставляет меня одну. В этот миг пустая улица, погасшие окна, уходящая во тьму череда кленов – все предстает передо мной в полной и подлой ясности, прорвавшейся сквозь алкоголь. До меня доходит, что явиться на порог в два часа ночи полупьяной, заблеванной и с разбитым коленом нельзя. Родители этого не заслужили.
Ночевать в гостинице в родном городе странно.