– Не впервые, – отступив, уклончиво ответил Аармани. – Слухи ходили разные, но официальных донесений я не получал. До этого дня.
Заставив себя успокоиться, Кайл тяжело сел в кресло. Ему нужно было подумать, что делать дальше.
– Увидимся на Совете, – уже в дверях бросил кузен и, прижав к себе книгу, ушел.
Некоторое время в кабинете висела душная тишина.
– Я должен знать каждое слово, которое будет произнесено братом, – наконец сказал Кайл, неподвижно глядя перед собой. – Нужно опередить Орден.
Покивав, Шаддан прикрыл полой плаща темно-зеленый камзол и, взяв записку, бесшумно вышел.
* * *
Еще раз перечитав оставленную Главой Совета бумагу, Лирдан скомкал плотный лист и швырнул его в камин. Минутное замешательство сменилось таким гневом, что перехватило дыхание. Даже беря в расчет то, что Орден исказил смысл пророчества, в словах Тарэма был смысл – старик знал, куда бить.
Раздавшийся из спальни приглушенный плач почти сразу же прервался. Закрыв ладонями разгоряченное лицо, Лирдан замер. У него оставалось слишком мало времени, чтобы поддаваться чувствам и искать виноватых. Все, что он мог, так это попытаться дать сыновьям шанс.
Амейя выглядела усталой, но счастливой. Сидя посреди кровати, она слегка покачивала завернутого в белую пеленку ребенка и что-то мурлыкала под нос. Лучи солнца тянулись к ней из высоких окон и в бессилии падали на край покрывала, свисающего на белые плиты. В желто-золотом мареве кружились почти невидимые пылинки, нежно пахло яблоневым цветом. С рассветом сад осеребрился и утопил подножие замка в белоснежной кружевной пене.
Почувствовав взгляд, Амейя подняла глаза и улыбнулась с такой нежностью, что у Лирдана от боли перехватило дыхание.
«Ведущую необходимо продолжить любой ценой – такова твоя наипервейшая и главная обязанность», – сказал однажды отец, передав слова, которые сам слышал в юности. Лирдан не отступил от его наказа, даже когда пришлось пожертвовать женщиной, которая была ему дороже жизни. Теперь, словно в отместку, судьба требовала еще большей платы.
– Возьми ее, подержи хотя бы, – прошептала Амейя, старательно скрывая тревожные нотки и хмуря тонкие брови. – Или ты не рад дочери?
Подойдя, Лирдан присел на край постели и, ссутулившись, закусил губу. Открыть жене всю правду он не мог, но знать то, что касалось ее собственной судьбы, она имела право, хотя это знание несло боль и страх.
– Тарэм назвал свою цену, Амей. Он дал время до новолуния, чтобы успеть совершить обряд Призыва и принести жертву крови.
Вздрогнув, та прижала ребенка к груди и молча замотала головой. В темно-синих глазах полыхнули на мгновенье ненависть и отчаяние.
– Ты не сделаешь этого, – неожиданно твердо произнесла она. – Он лжет. Мы едва смогли уберечь ее от них, Лирд. Орден больше не допустит ошибки – я не сумею продолжить Род.
– Я знаю.
– Тогда