– Виталик, синеглазенький. Ты ещё очень молод. Ты встретишь ещё свою девушку.
Да ещё про Олю напомнит.
Ну, как-то так! Отказ, безо всякой надежды! Даже ждать не будет, когда я подрасту. Это тебе не песенка про студентку – практикантку педагогического института, которая согласилась подождать, пока мальчишка-десятиклассник, который признался ей в любви, дорастёт до совершеннолетия. Кстати, Студентка-практикантка в песенке тоже по имени Таня. Читатель должен помнить этот «вечный дворовый шлягер». Сам пел. Его и сейчас нет-нет, да и услышишь где-нибудь во дворе.
А мы опять рассказывали каждый о себе. Спорили…. Соглашались…. Я поделился своей мечтой стать военным лётчиком. Потому, ради этого, учусь хорошо и форму спортивную держу. Таня, я заметил, проигнорировала мои мечты о небе. Но зато с укором сказала:
– А выпивать с Толяном по сараям и подъездам – это тоже поддержание спортивной формы? А тройки твои! С тройками ты не поступишь.
Мне стало очень неудобно. Я покраснел. Оправдываться я не стал, хотя с того момента, когда вместо объяснения в любви, я пообещал больше не пить с Толяном и правда, не пил больше. Но если честно, то случая не было, и с Олей я тогда время проводил.
– Таня, а откуда вы знаете, что его Толяном зовут?
– Бабушка твоя рассказывала. Удивляюсь, говорит: – «Странная, у них дружба. Тот-то старше. Года два тому назад дрались всю зиму. Соседи их за сараями видели. Виталька с распухшей мордой ходил. Подерутся, а потом друзьями опять во двор возвращаются. Спрашиваю у Витальки, что не поделили, так молчит».
Пришлось рассказать Тане об условия первоначальной жизни в элитном посёлке. И о просьбе помощи у Толяна.
– Да, Виталя, не завидное положение у тебя. А сейчас как? – Таня сочувственно смотрела мне в глаза.
И опять мне показалось, что было у неё желание обнять меня и приласкать, пожалеть. Но отогнал эту мысль.
– Теперь всё хорошо. Сам кому угодно… – я чуть не выматерился, вовремя оборвал себя.
Стало не удобно за намерение сматериться, и, будто, бахвалюсь.
– Таня, это – правда, теперь всё нормально. Я не вру и не хвастаюсь.
Рассказал Тане, что и раньше я умел драться, да только не люблю я это дело, что тактика у меня страдала. И что дрались в посёлке у нас по диким правилам.
Таня сочувственно смотрела на меня.
– Я сразу заметила, что добрый ты мальчик. Ещё во дворе тогда. Я гожусь тобой, что ты справедливый и смелый.
Да уж! Нашла смельчака, сказать ей о любви боюсь. И странно: перед кем же она гордится мной? Ну, точно, за ребёнка меня считает. А потому, молчать мне надо и ничего не говорить ей про свою любовь.
Засыпая в тот вечер, крутилась в голове фраза о добром мальчике. И стало грустно. Значит, так она меня и воспринимает. Дитё я для неё. Играет со мной от скуки. Не стоит мне признаваться. И не ставить Таню в неудобное положение. Ведь ей придётся отказать мне. А вдруг у меня ещё