Тишина казалась Якову затхлой, шаги отдавались не эхом, а болью в сердце. Город выглядел все более древним и мерзким, он дурно пах и чернел, как пропасть. Ничего не меняется. Ничего…
– Туда.
Пацан указал – и отодвинулся вдоль стены, в ночь. Скрипнула калитка, приоткрылась. Яков канул с улицы во двор, черный, как омут по ту сторону порога смерти. В спину сразу уперся нож.
– Шагай давай, ну!
Голос прозвучал хрипло, зло. Новый провожатый был постарше, заточку держал сноровисто и крепко. Он тоже боялся взрослого незнакомца: острие царапало кожу и портило куртку. У стены таились еще двое. Яков не видел их, но знал чутьем, он бы и сам разместил там людей. Как раз двоих. Обязательно с пистолетом. Туман густой, обостренному нюху чудится ружейное масло и даже порох… Хотя это игра воображения. Пацаны осторожны, лишних запахов в своем логове не устроят. А это именно логово. Дом тот самый, из треугольника на плане.
Уткнувшись лбом в притолоку, Яков зашипел и нагнулся ниже. На ощупь пробрался тесным коридором вперед и вниз, в холод, в запах прошлогодней гнилой картошки… и далее сквозь него, трогая осклизлые бревна стен и сплевывая паутину. Опять ушиб лоб – и полез вверх, к тонкой нитке света по шву досок.
Люк подпола открылся. Света сразу стало много, Яков заморгал, пока его рассматривали. Замер, подняв руки и не делая попыток забраться по крутой лестнице.
– Эй, подделка, кого на хвосте тащишь? – спросил ломающийся юношеский голос.
– Сядем, поговорим. С тебя вопросы, с меня ответы, – предложил Яков.
– Заметано. Лезь сюда, трепло, – хмыкнул тот же голос. – Знаки показываешь странно, второй был вовсе старый. Прирезать бы сразу, но вопросы есть, ты прав.
Яков плавно взобрался по лестнице. Сел, куда толкнули, уложил руки на столешницу, чтобы ладони были на виду. Наконец поднял голову, взглянул на собеседника. Сразу, остро порадовался: наверняка настоящий главарь этого гнезда! И выглядит, как хотелось. Сразу понятно, что он любознателен, а еще – умен. Пришел, чтобы выиграть время, получить сведения и не подставлять под удар малышню. Он зол, но не готов совершать ошибки. Он – ответственный.
Как и обещал Клим, пацану – лет пятнадцать или чуть больше. Тоже показательно, он в гнезде не самый старший, а значит, уважение к нему строится на более прочном основании, нежели грубая сила. Глаза у парнишки ледяные, лицо замотано темной тканью. Хороший признак: еще не решено, стоит ли убивать гостя…
– Кого привел? Служивых? Я слежку чую. Два или три дня мы дико палимся, – сообщил пацан.
– Яков. Так меня можно звать. – Яков приподнял руку. – Хочу достать кое-что из куртки. Справа, из внутреннего кармана. Ладно?
Пацан кивнул. Яков плавно добыл сверток. Подвинул