На третьем снимке было тело женщины. Она была запечатлена лицом в пол. Но видимо, какое-то время после выстрела, ещё оставалась жива – след крови тянулся на несколько метров. Она пыталась ползти. Даже с такого расстояния было видно, как от фотовспышки загорелась ледяным пламенем бриллиантовая серьга женщины.
Несомненно на снимке была тётка Доры, о которой та упоминала в своей книге. Женщина в костюме самого подходящего, для развернувшегося в том доме кошмара, цвета. Её пухлые пальцы, будто в предсмертной агонии, вонзились ногтями в пол и были растопырены.
Лана до предела увеличила изображение – все ногти, покрытые алым лаком, были обломаны до мяса.
Далее был снимок с телом того единственного ребёнка, что был на празднике. Немного полноватый мальчик, явно пошедший в мать, лежал на спине. Лицо его прикрывала белоснежная, тканевая салфетка, каких в избытке валялось на полу вокруг стола, руки были вытянуты вдоль тела. Словно кто-то уже подготовил этого двенадцатилетнего ребёнка для погребения.
Его положили в этот угол специально. На паркете едва заметные следы волочения. Сначала убили, затем перетащили и прикрыли лицо.
Почему убийца так поступил и почему только с ним?
Остальные жертвы на фотографиях находились в самых разных позах. Было не по себе разглядывать их застывшие тела, словно Лана вторгалась на запретную территорию. Словно убийца сдёрнул с них маски. Ещё мгновение назад они были респектабельными членами общества, как вдруг смерть обнажила их, лишая достоинства и элегантности: раскинутые ноги, растопыренные пальцы, задранные подолы платьев, искажённые в предсмертной агонии лица.
И только лицо мальчика убийца прикрыл, словно ему было жаль этот ребёнка, и он не хотел больше возвращаться к тому, что натворил, не хотел цепляться за это лицо взглядом.
Этот мальчик был единственным, кто удостоился хоть какого-то внимания со стороны чудовища.
А может, всё было куда проще, и этот убитый ребёнок напомнил убийце собственного сына?
«Он был примерно такого же возраста, что и Марик», – пришла в голову мысль.
Следующий снимок и пятая жертва. Женщина, которая так и осталась сидеть на своём месте. Её голова, с выходным пулевым отверстием и рваными краями на развороченном затылке, была опрокинута на стол. Руки с красивыми тонкими запястьями безвольными плетями повисли вдоль стройного тела, словно женщина, во что бы то ни стало, пыталась дотянуться до пола.
Лана вспомнила, как описывала эту гостью Дора – давняя знакомая её родителей. И больше ничего. В книге так мало было уделено внимания этой женщине, что узнать кто она такая и, что делала в этот вечер в кругу семьи Берг, не представлялось возможным. Она словно случайно забрела на этот праздник смерти.
Лана перевела взгляд