Ну, академики у нас люди воспитанные, никто и глазом не повел, подношения от сторожки были деликатно кооптированы в общий ужин.
Американец, словно подыгрывая белорусу, прямо-таки набросился на картошку, а Валерий Борисович шумно обрадовался салу, как будто надеялся почерпнуть из него сырье для своих пьяных сальностей.
Маруся сумела мгновенно разогреть блинчики и питье Модеста Анатольевича. Академик одарил ее драгоценно блеснувшим взглядом. Девушка грамотно потупилась и с милой неловкостью одернула фартук. Маруся, Марусечка, настоящая покорная дочь. Ни крупицы косметики, улыбка сестры милосердия. «А у нас светлых глаз нет приказу подымать». Даже очень стараясь быть незаметной, она все равно оказывалась в центре внимания. Понимаю, хотя и не извиняю этого гада Шевякова. Хороша ангелица! Несомненно, Модест Анатольевич счастлив, что Маруся появилась в его доме, возможно, даже более счастлив, чем можно было предположить. А, собственно, чего я жду? Ведь ситуация, если посмотреть на нее трезво и спокойно, полностью созрела. В чем она может стать лучше? Каких еще дополнительных сигналов и свидетельств я жду?! Не надо бояться действовать. Надо бояться упустить момент.
Валерий Борисович, Фил и Леня как раз дернули по стаканчику. Смородиновая еще не докатилась до желудка американца, а он уже опять полез со своим косноязычным политическим трепом. Он говорил с жаром, можно было подумать, что его в самом деле волнует будущее СССР и народов, его населяющих. Мысль была у него, собственно, одна, и мысль-то ничтожная. Он желал, чтобы наша громадная родина, на собственной шкуре изведавшая все прелести социализма, нашла бы в себе силы не соблазниться фальшивым капиталистическим пряником и выбрала новый, другой, ТРЕТИЙ путь.
Модест Анатольевич отмалчивался. И правильно. Дискутировать на предложенном уровне не имело смысла. Барсуков время от времени проверял состояние бакенбардов и жег непрошеного оратора тусклым огнем своих глаз. Иногда он переводил взгляд на академика, и огонь этот становился горячее.
Валерий Борисович охотно ринулся в политбаталию. Смородиновая придала его голосу рыкливости, и он в ответ на каждую невнятную инвективу Фила заявлял:
– Ер-р-рунда, р-р-р-родной!
Американец был неутомим. Он подходил к теме то с одной, то с другой стороны, приводил никому не известные исторические примеры, цитировал ничего не значащие цифры, припоминал невыговариваемые имена, все было тщетно. По его словам выходило, что Америка, имея всего пять процентов мирового населения, потребляет двадцать пять процентов мировых ресурсов. «Это ест пропаст». СССР, имея тоже примерно пять процентов населения, производит