Мужу военврач объяснила, что лекарства повлияют на плод, и что предсказать никто ничего не возьмётся. А Катьке, когда выписывала, сказала:
– Ты, девка, как родишь, – помогай ребёнку набираться здоровья. И не требуй от него, чтобы умел всё то, что другие дети умеют. Будет учиться в школе на тройки – считай, что Бог тебя пожалел.
Родилась дочка. Назвали Сашкой. Похожая на папу – одно лицо. Служили они к тому времени в другом месте, в малолюдной глуши, где и лес, и речка, и свежий воздух.
В отпуске, у Чёрного моря, Катька впервые увидела, как дочка играет с другими детьми, и отличие резануло по сердцу.
Ведомая, доверчивая, любое слово принимает за чистую монету, – среди детей быстро нашлась девочка, которая стала Сашкой помыкать. Сбегай туда, скажи то, принеси сё. Катька чётко видела, как её дочь заставляют себе прислуживать. И как счастлива наивная её девочка тем, что «они подружки»…
– Нету в ней стержня, – делилась Катька с мужем. – Не получается у неё стоять на своём.
– Научится ещё, жизнь длинная.
В школу Сашка пошла уже на «большой земле», в городе в центральных районах страны. В конце первого класса их с мужем пригласили на комиссию. Говорили про коррекционную школу, про условия для раскрытия потенциала ребёнка, когда с ним занимаются педагоги-дефектологи. Катька запомнила из всего только приговор «школа-интернат 7 вида». Как ноги донесли к выходу, как бежала прочь, рыдая, давясь виной, что не уберегла себя и дитя в том промозглом, сыром, продувающем насквозь феврале, – провалилось в беспамятство.
В ту ночь они впервые с мужем серьёзно поговорили. Про то, что не хотела своими рыданиями Сашу пугать, поэтому убежала с комиссии. Про то, как спасали мать. Про то, что будущего не знает никто. Про мир, где без их согласия никто ребёнка в коррекционную школу не переведёт. Про то, будут ли у них ещё дети.
Про то, кем она вырастет, их родная дочь.
Самая желанная
Потом она вспоминала это как страшный сон, годы неудачного начала своего брака. Собственного тела она не чувствовала и как его баловать, не знала. Вместо радости тело приносило неприятности – во время эпиляции было больно, в женские дни – хлопотно, а обладание телом создавало в жизни одни сложности.
Постельные сцены и поцелуи героев на экране вызывали у неё ощущение неловкости. Восхищённые взгляды мужчин она не замечала. Сравнивая себя с другими женщинами, чувствовала себя недоделанной то в одном, то в другом.
То, что у мужчин сносит крышу, и она – причина безрассудных поступков, до неё дошло ещё в школе. То, что у мужчин есть желания, и все – непристойные, она усвоила дома, одновременно с перспективой «принесёшь в подоле – выгоним на улицу».
Про то, как сильно может тянуть друг к другу мужчину и женщину, она не догадывалась. Мужа она